В “Политнеделе” мы регулярно публикуем обзоры важнейших событий 
во внутриполитической жизни России. 
Рубрику ведет директор Московского представительства 
Фонда “Наследие”, политолог 
Евгений Степанович Волк.

27 мая – 2 июня

Международная тематика вновь доминировала на прошлой неделе. Началось с Рима, где состоялась встреча на высшем уровне Россия — НАТО. Там лидеры новой «двадцатки» (19 стран блока плюс РФ) подписали декларацию о новых отношениях. России предоставлены равные права в обсуждении таких важных вопросов, как борьба с терроризмом, нераспространение оружия массового поражения, урегулирование кризисов, контроль над вооружениями, миротворческие и спасательные операции.

Это немало. Но многое зависит от того, каким именно будет практическое наполнение Римской декларации. Уместно напомнить, что в 1997 году Россия уже заключала с НАТО так называемый «Основополагающий акт», в котором были определены примерно те же области тесного сотрудничества. И что же? Реализация этого документа явно пробуксовывала. Скажем, еще тогда было решено обменяться военными миссиями в Брюсселе и Москве. Так вот, натовское представительство было открыто только через пять лет, буквально накануне саммита, да и то не в министерстве обороны РФ, как просили натовцы. Нет гарантий, что ситуация с выполнением Римского документа будет лучше. Инерция взаимного недоверия еще сильна, особенно среди многочисленных бюрократов от дипломатии и обороны.

Процесс сближения НАТО и России будет сложным. Об этом напомнил и Римский саммит. Хотя в целом там преобладали демонстративно эйфорические настроения, отдельные лидеры стран Центральной и Восточной Европы — Чехии и Польши — не могли не напомнить о негативном наследии Советского Союза и его гегемонии в регионе. Подозрения в отношении новой России сохраняются.

Тем временем натовская и околонатовская номенклатура продолжает разрастаться. В штаб-квартире блока в Эвере (пригород Брюсселя) помимо Совета НАТО теперь работает и Совет евроатлантического сотрудничества, и Совет Россия-НАТО и Совет Украина-НАТО. Президент Путин даже пошутил на эту тему: дескать, штаб-квартира блока НАТО стала «Домом Советов».

Шутка вышла весьма неудачной. Во-первых, ее невозможно точно перевести на английский и генсек блока лорд Робертсон был вынужден своей волей постановить, чтобы ее считали юмором. Во-вторых, для западников понятие «Дом Советов» ничего не говорит и ассоциаций не вызывает. Да и у нас оно приобрело размытый характер. Ну, старшее поколение еще помнит: «Не голова, а Дом Советов». А после Октябрьской революции «домами советов» назывались места компактного проживания большевистской элиты — гостиница «Метрополь», ул. Грановского, знаменитый «дом на набережной», где кинотеатр «Ударник». Какое из этих значений имел в виду президент?

Наконец, в третьих. Он — не москвич. И вряд ли может осознанно помнить, что до трагических событий октября 1993 года надпись «Дом Советов» горделиво фигурировала на фасаде Белого дома на Краснопресненской набережной. Что стало с этим «Домом Советов» — общеизвестно. Неужто Путин предвещает аналогичную судьбу штаб-квартире НАТО?

Еще был саммит Россия — Европейский Союз в Москве. Его формат был поскромнее римского, до российской столицы добрались единицы из западных лидеров. Да и результаты поскромнее. России обещано признание ее статуса как «страны с рыночной экономикой». Но эта процедура займет несколько месяцев. А его предоставление не отменит антидемпинговой политики Евросоюза в отношении российских предприятий, которые обвиняются в искусственном занижении цен на свою продукцию для проникновения на западные рынки.

Не удалось решить ключевую проблему «калининградского транзита». Ведь со вступлением в ЕС Польши и Литвы этот российский анклав окажется окруженным «шенгенским пространством», и въезд туда будет возможен только по соответствующим визам. Их и сейчас непросто получить, а с увеличением потока ситуация для россиян, желающих поехать в Калининград или «на материк», станет вообще катастрофической. Евросоюз на послабления для граждан России не идет.

Еще один камень преткновения между Россией и ЕС — энергетическая сфера. Евросоюз считает, что внутренние цены на энергоносители у нас занижены, а монополии в этой сфере закрыты для какого-либо международного и общественного контроля. Поэтому, полагают в ЕС, Россия не соответствует стандартам свободной конкуренции. А это будет препятствовать нашему вступлению во Всемирную торговую организацию. Так что и с европейскими бюрократами предстоят долгие и тяжелые переговоры, неизбежно чреватые серьезными уступками с российской стороны.

Большую тревогу вызывает ситуация в отношениях между Индией и Пакистаном. Всю неделю эти две страны находились на грани войны с применением ядерного оружия. На границе в спорном районе Кашмира стороны сконцентрировали до миллиона военнослужащих, идут перестрелки, ежедневно растет число человеческих жертв. Руководство того и другого государства испытывает сильное внутриполитическое давление со стороны «партий войны». В Индии — это националисты и религиозные индуистские экстремисты, в Пакистане — мусульманские фундаменталисты и террористы «Аль-Каеды».

Для Запада война в Южной Азии представляется неизбежной. Полным ходом идет эвакуация западных граждан из Индии и Пакистана. Правда, сохраняются надежды на то, что при посредничестве Путина на начавшемся азиатском саммите в Алма-Ате удастся достичь примирения между лидерами Индии и Пакистана. Такое уже было в середине 60-х годов, когда тогдашний советский премьер Косыгин в Ташкенте «помирил» индийского лидера Лала Бахадура Шастри и пакистанского президента Айюб-Хана. Но, стоит напомнить, возможности нынешней России — не те, что у СССР. Да и рычаги воздействия на конфликтующие стороны гораздо слабее. Ни для Индии, ни для Пакистана слово Москвы уже не играет решающей роли. Индопакистанский конфликт будет серьезным испытанием для Путина и его дипломатических способностей. Вряд ли поможет его миссии и неурегулированный кризис в Чечне…

Внутриполитическая жизнь не блистала сенсациями. Но вот одно, почти не замеченное выступление Путина имеет, как говорится, «знаковое» значение. Выступая на конгрессе европейских контролеров (это не на транспорте, а в финансовой сфере), президент впервые публично высказал свое отношение к идее председателя Счетной палаты Сергея Степашина о создании вертикали контрольных органов «под президентом». И это отношение — отрицательное. По мнению Путина, «никакой вертикали строить не надо». И еще. «Она противоречит существующему законодательству» (а когда это было препятствием для высшей власти?). А также. «В России уже практически сформированы все необходимые элементы системы государственного финансового контроля» (а какова их эффективность?).

Что стоит за позицией, озвученной Путиным? Не секрет, что в последнее время отношения между президентом и правительством во главе с премьером Касьяновым были напряженными. Публичный характер приобрела полемика вокруг прогнозируемых темпов роста: президент хочет видеть их «амбициозными», а правительство ратует за реалистический, умеренный вариант, «без прорывов».

Но это только верхушка айсберга. На деле речь идет о соперничестве между московскими олигархами, которые стоят за Касьяновым, и «питерскими чекистами», ориентирующимися на Путина, в борьбе за контроль над финансовыми потоками. Питерец Степашин явно вел дело к ограничению полномочий правительства в пользу прокремлевской «чекистской» группы. Касьянову это очень не нравилось. Он даже инициировал закрытую записку президенту о том, что деятельность «чекистов» в сфере бизнеса, особенно преследование нелояльных бизнесменов, наносит ущерб репутации России в международных деловых кругах и подрывает перспективы инвестиций в российскую экономику. Это серьезное обвинение, с которым Путин не может не считаться.

Судя по всему, президент пришел к выводу, что его противостояние с Касьяновым и однозначная поддержка «питерцев» зашли слишком далеко и противоречат его собственным предвыборным интересам, завязанным на экономическую стабильность и улучшение благосостояния населения. Отвергнув вариант Степашина, президент как бы дистанцировался от «питерцев» и вернул свое расположение Касьянову. Это особенно важно для премьера сейчас, когда начинается процесс прохождения нового бюджета в Федеральном собрании и правительству предстоят тяжелые баталии.

20–26 мая

Прошел российско-американский саммит. Его формальный итог — подписание договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов, декларации о новых стратегических отношениях, ряда других двусторонних соглашений о сотрудничестве в разных областях. Но результаты встречи российского и американского президентов выходят далеко за рамки протокольных документов. Они свидетельствуют о новых элементах в отношениях между двумя странами, об их движении навстречу друг другу.

После трагических событий 11 сентября 2001 года президент Владимир Путин решительно выступил в поддержку Америки, чем фактически противопоставил себя преобладающей части российского политического истеблишмента. Поначалу казалось, что этот шаг российского лидера оказался незамеченным в Вашингтоне или был воспринят там как должное. Последовавшие с американской стороны действия — выход из Договора по ПРО, закрепление американского военного присутствия в Центральной Азии, подготовка операции против Ирака, появление военных специалистов США в Грузии, ограничения на импорт российской стали — были почти с энтузиазмом встречены оппонентами курса на сближение с Америкой. Ведь это позволило им утверждать, что в Вашингтоне полностью игнорируют российские интересы и открыто действуют вразрез с ними, в ущерб России.

Конечно, в условиях введенной жесткой самоцензуры и дисциплины критика в адрес президента не обрела большого публичного размаха, но волей-неволей стала негативно влиять на его рейтинг.

Ослабление Путина — не в интересах администрации Буша. Оно означало бы укрепление антиамериканских настроений в российском обществе и конфронтационных элементов во внешней и оборонной политике России. В этих условиях Вашингтон и принял решение поддержать Путина. Подписание юридически обязывающих документов, придающих четкий международный характер обоюдным договоренностям, — это очевидный успех Путина, который он может реально предъявить оппозиции.

В эти дни много говорилось о «новом качестве двусторонних отношений» и «конце холодной войны». Насколько правомерны эти рассуждения? Возможно, для нового поколения, вышедшего на политическую арену в последние 5-7 лет, это звучит справедливо. Но люди моей генерации отлично помнят, что каждый российско-американский саммит еще со времен Брежнева-Никсона характеризовался в СМИ как «прорыв в качественно новую сферу», «этап разрядки» и т.п. А уж похороны «холодной войны» стали практически ритуальным элементом каждой встречи в верхах, начиная с падения Берлинской стены в 1989 году. Двенадцать лет похорон — не много ли?

За официозным оптимизмом вокруг последнего саммита как-то отошли на второй план очевидные истины. Да, в современном мире у России и США есть общие интересы. Однако сохраняются очень большие объективные различия в национальных интересах, обусловленные разницей в геополитическом положении, историческими, политическими, экономическими, культурными и иными факторами. Ведь, исходя из традиционно принятых в Америке постулатов, страна, играющая ведущую роль в Евразии (или в «хартленде» на языке геополитики), всегда будет соперником США. Недавние опросы показывают, что 58 процентов россиян все еще считают Америку недружественной страной. Процент американцев, негативно воспринимающих Россию, значительно ниже, но все равно свыше 10 процентов видят в России недруга или врага.

Отрицательное отношение друг к другу возникло не сегодня и не вчера. Оно формировалось еще в царские времена, когда США стали прибежищем для эмигрантов из Российской империи, и развивалось на фоне большевистской экспансии после 1917 года и, особенно, в условиях почти пятидесятилетней «холодной войны». Преодоление конфронтационного менталитета, как показали последние годы, далеко не простое дело. И простые декларации о «конце «холодной войны» — это скорее желаемое, чем действительное.

Как бы за скобками публичного освещения саммита остались серьезные расхождения между Россией и США. Вашингтон полным ходом готовит военную акцию против Саддама Хусейна с целью его свержения, а Москва — против. Россия продолжает выгодное для нее ядерное сотрудничество с Ираном, а Соединенные Штаты считают, что оно ведет к созданию Тегераном оружия массового уничтожения. У американцев есть концепция «оси зла», к которой они причисляют Иран, Ирак, Северную Корею, Кубу, Ливию и Сирию, а у России — свое видение проблемы: со всеми вышеперечисленными странами она поддерживает неплохие отношения.

По-разному относятся «партнеры» и к расширению НАТО, и к ситуации в Чечне, и к экономическим связям. Так что потенциал расхождений не следует недооценивать.

Естественно, саммит — это практически всегда демонстрация успехов. Но начинаются трудовые будни российско-американских отношений, и они отнюдь не будут столь радужными, как публичные встречи подружившихся президентов.

На предстоящей неделе — еще один саммит. В Риме — встреча лидеров НАТО и России для «освящения» нового формата отношений между ними в рамках «двадцатки». Россия получает большие возможности влиять на позицию альянса, отстаивая свои интересы, и это тоже успех Путина. Но уже проявились и негативные аспекты сближения Москвы с Брюсселем.

Дело в том, что Украина всегда с ревностью наблюдает за отношениями России с Западом. В Киеве опасаются, что интеграция Москвы в евро-атлантические институты оттеснит Украину на задворки большой международной политики и подорвет ее собственные шансы на вхождение в западное сообщество. Поэтому решения, подготовленные к принятию в Риме, прозвучали для киевского руководства как сигнал к решительным действиям по наверстыванию упущенного. На заседании Совета по национальной безопасности и обороны Украины при председательстве президента Кучмы было решено инициировать процесс вступления Украины в НАТО.

Конечно, это процесс небыстрый. Но общий вектор украинской политики обозначен четко. И это серьезный вызов России. Ведь она-то в НАТО вступать не собирается. А членство Украины в Североатлантическом альянсе будет крепкой пощечиной российскому политическому истеблишменту, по-прежнему воспринимающему НАТО как угрозу. Украина — это не Прибалтика. Ее стратегическое значение для России колоссально. Москва будет делать все, чтобы не допустить Киев в НАТО. Но хватит ли для этого сил, средств и возможностей?

На фоне растущего партнерства с НАТО самой России аргументация против расширения этого союза и членства в нем государств бывшего СССР теряет свою убедительность.

На российско-американском саммите экономическая тема прозвучала довольно весомо. Президенту Бушу даже пришлось вроде бы оправдываться за то, что сенат США не отменил действия дискриминационной в отношении России поправки Джексона-Вэника. Американский президент поддержал вступление России в ВТО. Однако некоторые факты, обнародованные на прошлой неделе, говорят о том, что России предстоит пройти очень длинный путь, чтобы стать страной со свободной рыночной экономикой и войти в цивилизованное сообщество. Речь идет, в частности, о проведенном фондом «ИНДЕМ» исследовании структуры коррупции в России.

Эти факты впечатляют. Ежегодный объем взяток в стране составляет 37 млрд долларов (руководитель фонда Георгий Сатаров оговорился, что речь идет о минимальной оценке, в реальности цифра может быть в три раза выше). Так вот, большая часть этой суммы (33,8 млрд долларов) тратится предпринимателями на взятки для обеспечения нормальных условий функционирования бизнеса. Почти треть уходит на подкуп разнообразных нефинансовых надзорных структур — пожарных, санэпидемстанции, архитекторов, и т.п. Еще треть — на лицензирующие органы. Около 20 процентов — налоговикам. Гораздо меньше достается правоохранительным органам и таможне. Опросы показали: эффективность взяток почти стопроцентная, с их помощью решаются самые сложные вопросы, которые до того находились в тупике.

Немалый объем денег поглощает и «бытовая коррупция» — решение с помощью взяток личных проблем. Здесь лидирует формально все еще «бесплатное» здравоохранение. Оно обходится россиянам в 600 млн долларов теневых выплат. Немногим меньше тратится на поступление в опять-таки «бесплатные» вузы — 450 млн. Другие источники изъятия денег у граждан и незаконного обогащения собственных сотрудников — автоинспекция (368 млн долларов) и суды (274 млн). Вывод исследования однозначен: взятка стала способом существования людей и общества.

Не радуют и другие цифры, характеризующие объем теневой экономики в стране. По данным ученых из альма-матер российского президента — петербургского университета — он достигает 43 процентов ВВП, что в 2 раза больше оценочных цифр Госкомстата. Средний показатель сокрытия заработной платы — 50 процентов, а в строительстве он составляет целых 67 процентов. Средний уровень сокрытия налогов — 49 процентов. 100 процентов петербургских предприятий уходят от уплаты налогов.

Естественно, ознакомление с этими данными не прибавляет энтузиазма западным политикам, ведущим переговоры с Россией о ее интеграции в международные экономические институты, кредитах и инвестициях. Изменение отношения станет возможным только тогда, когда Россия изменится сама.

А перемены — и экономические, и политические — идут медленно. Вот, скажем, состоялся на прошлой неделе пленум ЦК КПРФ, и повеяло от него сталинско-хрущевскими мотивами «борьбы с оппозицией» и «разоблачения антипартийной клики». Повод общеизвестный. Спикер Госдумы Геннадий Селезнев и два председателя ее комитетов — Светлана Горячева и Николай Губенко — отказались подчиниться решению руководства партии и покинуть свои посты. В ответ соратники с шумом исключили их из своих рядов.

Это решение — проявление слабости компартии. Она еще раз продемонстрировала свою догматическую сущность, неспособность меняться в новых условиях. Зреет раскол КПРФ — как на местах, так и в руководстве. Кремль может радоваться: в преддверии парламентских и президентских выборов почва из-под ног главного оппонента неумолимо уходит.

13–19 мая

В преддверии саммита Путин-Буш на передний план вышли внешнеполитические вопросы. В центре внимания — соглашение между Россией и Америкой о сокращении стратегических вооружений. Официально объявлено, что его подготовка завершена и оно будет подписано в ходе визита американского президента в Москву 24 мая.

Обе стороны характеризуют этот документ как компромисс. Москва была заинтересована в максимальном сокращении боеголовок. Ведь процесс устаревания российских головных частей необратимо идет, и боеголовки, так или иначе, снимать придется. По предыдущему, так и не вступившему в силу СНВ-2, лимит для обеих сторон устанавливался в 3,5 тыс., но и его Россия не в состоянии сейчас поддерживать. Выход на рубеж 1,7-2,2 тыс. боеголовок более приемлем для Москвы.

Вашингтон пошел на уступку и в другом принципиально важном для Путина вопросе. Напомню, что поначалу в Белом доме напрочь отвергалась идея придания документу юридически обязательного статуса, речь шла скорее о декларации о намерениях. Теперь же это полноценный двусторонний договор, подлежащий ратификации национальными парламентами и обеспеченный процедурами проверки.

Наконец, Россия не ограничена в числе боеголовок на стратегических ракетах наземного базирования, что позволяет сохранять потенциал сдерживания на базе средств с разделяющимися боеголовками (СС-19, «Тополь-М»).

Однако и США отстояли свои принципиальные позиции. Сокращенные ядерные боеголовки будут не уничтожены, а лишь сняты с боевого дежурства и складированы. Ясно, что в случае необходимости их можно будет вернуть на носители. Более того, в договоре заложена возможность одностороннего выхода из него «ради высших национальных интересов». Отказались американцы и от какой-либо увязки стратегического сокращения с проблемой ограничения систем противоракетной обороны.

Договор еще не подписан, а внутриполитическая борьба вокруг него в России уже началась. Как и следовало ожидать, против него ополчились левые, которые традиционно обвиняют Кремль в «предательстве национальных интересов». Но и в более умеренной части российского политического истеблишмента звучит скепсис, отражающий неприятие прозападной ориентации Путина в целом. Утверждается, что договор выгоден исключительно американской стороне, что это не больше, чем простой клочок бумаги, и т.п.

За этими рассуждениями явно стоят ностальгические воспоминания о «холодной войне», когда Советский Союз ценой неимоверных усилий поддерживал «стратегический паритет» с США, а на деле вел несоизмеримую со своими возможностями гонку вооружений, которая в конечном счете и ускорила его крах. Прагматизм Путина и его окружения, понимающих, что новой России не по плечу ядерная конкуренция и тем более конфронтация с Соединенными Штатами, разделяется далеко не всеми.

Очевидно, что после подписания договора вал критических высказываний может еще больше вырасти. Но они вряд ли серьезно скажутся на позициях Путина. Пока что открыто высказываются против его линии лишь маргинализированные левые и военные отставники.

А ведь президент может похвастаться и другими успехами во внешней политике. На прошлой неделе в результате переговоров России с НАТО был образован новый формат отношений — так называемая «двадцатка». Речь идет о том, что теперь Россия сможет на равных обсуждать с членами Североатлантического союза такие ключевые проблемы, как борьба с международным терроризмом, нераспространение оружия массового поражения и, что еще важнее, непосредственно влиять на процессы принятия решений НАТО. Это серьезная уступка со стороны США, играющих в блоке ведущую роль. Ее также можно рассматривать в общем контексте двусторонних отношений как стремление Вашингтона учитывать интересы и озабоченность Москвы в связи с расширением НАТО на восток.

Разумеется, вопрос о вступлении России в альянс в ближайшем будущем не стоит. Об этом ясно заявил Путин. Большинство проблем деятельности НАТО, особенно в военной сфере, будет по-прежнему решаться без нас. Сохраняется и негативное отношение Москвы к принятию в НАТО новых членов, которое предположительно состоится осенью.

Сдержанность российского истеблишмента в отношении к НАТО во многом опирается на общественное мнение. Опросы показывают, что более половины россиян (54 процента) по-прежнему считают НАТО «агрессивным военным блоком». 52 процента воспринимают НАТО как угрозу безопасности России. Даже среди сторонников Путина 49 процентов полагают, что цель альянса — завоевание мирового господства. Почти половина населения убеждена, что интересы НАТО и России противоположны. Вроде бы, безрадостная картина? Но парадоксы российского общественно мнения общеизвестны. Почти две трети считают необходимым укрепление сотрудничества с НАТО, а больше трети — за вступление России в этот союз!

Противоречивость мнений показывает, что в вопросе о НАТО общество разделено. Значительная часть мало информирована о НАТО и находится в плену догм «холодной войны». Вместе с тем отрицательное отношение к блоку не выступает в качестве мощного системообразующего фактора оппозиции всему внешнеполитическому курсу Путина, что на нынешнем этапе дает ему возможность проведения своей линии.

Пока что гарантией прочности позиций президента выступает экономическая стабильность. Если она будет подорвана и положение населения ухудшится, Путину припомнят все: и «прозападную линию», и «торговлю национальными интересами». Недаром он так печется об экономических показателях и давит на правительство.

На прошлой неделе кабинет вроде бы пошел навстречу пожеланиям президента. В соответствии с его наказом, Минэкономики пересмотрело прогнозные показатели экономического роста в сторону увеличения. Но это далеко не те амбициозные вершины, к которым звал Путин. Скорее это скрытая издевка над далеко идущими запросами президента. Возьмем цифры. Новый прогноз темпов роста в 2002 году — 3,6 процента, старые — 3,4 процента, на 2003 год новые — 3,4-4,4 процента, старые — 3,2-4 процента. Увеличение микроскопическое, в пределах обычной статистической погрешности (хотя понятно, что за каждой долей процента стоят миллиарды рублей).

Расхождения в вопросе о темпах роста между Кремлем и Белым домом на Краснопресненской набережной незримо присутствовали и в докладе премьера Михаила Касьянова в Госдуме. Он вежливо, но твердо отверг идею каких-либо прорывов: «Их не будет, они грозят ошибками. Мы за кропотливую работу». Касьянов вынужден был признать, что экономический рост еще не опирается на «здоровую основу», он зависит от внешнеэкономической конъюнктуры (цены на нефть). Инвестиционный рост падает, рост зарплаты не сопровождается увеличением производительности труда. Структурные реформы не проведены.

Есть и другие острые проблемы, о которых премьер умолчал. Это, прежде всего, всеохватывающая коррупция. По результатам исследования организации «Транспаренси Интернешнл», у России самый высокий уровень коррупционной предрасположенности (т.е. взяткодательства) из обследованной 21 промышленно развитой страны мира. События прошлой недели еще раз подтвердили: коррупция есть и она существует на самом верху.

Речь идет, конечно, о деле «Славнефти» — ведущей российско-белорусской совместной нефтяной компании. Контрольный пакет акций в ней принадлежит российским правительственным организациям — Минимуществу (52,3 %) и Фонду имущества (19,7 %). Сначала власти отстранили от управления «Славнефти» не устраивавшего их ингушского бизнесмена Михаила Гуцериева, а на прошлой неделе продвинули в кресло председателя Юрия Суханова. Его избрание советом акционеров лоббировал сам премьер Касьянов. Вроде бы нормальное явление по российским меркам?

Но пикантность ситуации придает тот факт, что к моменту избрания Суханова против него уже было возбуждено уголовное дело. По решению суда Суханова даже не допустили к месту работы. Это неудивительно. Оппонентом Суханова и, следовательно, самого Касьянова, выступил один из «новых олигархов» — глава Межпромбанка Сергей Пугачев. До сих пор он считался особой, близкой к президенту, а борьба за «Славнефть» — отражением различий в экономических интересах Кремля и правительства. Избрание Суханова вроде бы показало, что слухи о близости Пугачева к президенту преувеличены. Однако тот факт, что ставленнику правительства так пока и не удалось занять свое место, говорит о многом…

Как бы то ни было, нынешняя ситуация ослабляет правительство и его главу. Тем более что левая оппозиция начала кампанию за вынесение кабинету Касьянова вотума недоверия. Едва ли это решение пройдет: Кремль не заинтересован в усилении левых и не намерен играть им на руку. Но «дать урок» правительству, «осадить Касьянова» — это президентская администрация вполне может инициировать в Думе.

Подкоп под Касьянова идет и с другой стороны. Председатель Счетной палаты Сергей Степашин упорно продвигает проект придания своей конторе функций главного финансового контрольного органа в стране. На прошлой неделе он призвал Думу принять соответствующие поправки к закону и повысить статус палаты до президентского уровня (сейчас она орган парламентского контроля). Как известно, правительство — против. Там считают, что у исполнительной власти и президента и так предостаточно контрольных органов. Однако Степашин уверенно идет к своей цели.

Если он преуспеет в ее достижении, правительство будет обязано отсчитываться перед Счетной палатой о расходовании бюджетных средств, чему его руководство и чиновники, естественно, противятся. Исход дела с полномочиями Счетной палаты будет показателен с точки зрения «чья возьмет»: сторона Касьянова или Степашин, за которым просматриваются видные фигуры кремлевской администрации. Но последнее слово в этом конфликте интересов будет, разумеется, за Путиным. Подобные стычки служат ему «сдержками и противовесами», чтобы не допустить усиления кого-либо из потенциальных соперников, и позволяют ему закрепить за собой роль «верховного арбитра».

29 апреля – 12 мая

В политическом плане майские праздники прошли спокойно, даже вяло. Обещанные коммунистами «массовые акции протеста» не состоялись. На улицы вышло не больше их сторонников, чем обычно. Сам наблюдал, что уже 10 мая лидер КПРФ Геннадий Зюганов — вместо того, чтобы «поднимать трудящихся на борьбу с антинародным режимом» — увлеченно играл в волейбол и принимал водные процедуры в положенном ему привилегированном санатории.

Альтернативная коммунистической первомайская манифестация проправительственных профсоюзов носила явно заказной, марионеточный характер. Всюду мелькали портреты Путина и лозунги в поддержку президента. Критиковать, да и то в щадящей шутливой форме дозволялось лишь министра труда Александра Починка и главу РАО ЕЭС Анатолия Чубайса. Казалось бы, президент может спать спокойно…

Но нет. Путин всецело поглощен идеей экономического роста. Вот и на праздники он опять упрекнул правительство в том, что оно не представило новых, «более амбициозных» цифр для прогноза темпов роста. Озабоченность президента понятна: в преддверии выборов ему нужны осязаемые успехи в экономике. Но понимает ли он, что в рыночной экономике «лукавая цифра», назначенная правительством, ничего не решает? Для стимулирования роста нужны специфические рыночные рычаги — снижение налогов, государственных расходов, кредитных ставок. Если же слепо поклоняться вымученным в Минэкономике показателям, то ничего не выйдет. Даже в сверхрегулируемой советской плановой системе директивно установленные темпы роста постоянно срывались.

Характерно, что премьер Касьянов, в чей адрес, собственно, и прозвучала президентская критика, весьма осторожно подходит к, скажем прямо, волюнтаристскому определению темпов роста. Он не прервал своего отпуска для встречи с Путиным, а, возобновив работу, нейтрально, без энтузиазма отреагировал на реприманд президента.

Разумеется, под давлением из Кремля правительственный прогноз будет пересмотрен в сторону увеличения, но не кардинально. Революционных идей у правительства нет. Да и нужны ли они? Важнее эволюционно развивать рыночные механизмы, способствуя реструктуризации и модернизации экономики, и не дать застить себе глаза магическими цифрами экономического роста. Очевидно одно: взгляды Кремля и российского Белого дома на то, каким образом должна развиваться экономика, расходятся. Однако ни у того, ни у другого нет четкой и конкретной долговременной программы на этот счет.

И еще об экономике и ее росте. Общеизвестно, что одной из важнейших гарантий развития рыночных отношений является защита прав собственности. Согласно «Индексу экономической свободы», издаваемому нашим фондом, положение в этой сфере в России неблагополучно. Ряд мер, например, гарантирование вкладов граждан в частных банках, давно назрел. И вот наконец перед самыми праздниками Минэкономики представило проект закона на этот счет.

В принципе, это прогресс. О необходимости такого законодательства российские либералы говорили давно, безуспешно лоббируя его прохождение еще в Думе прежних, прокоммунистических созывов. Однако, глядя на конкретные цифры в законе, убеждаешься, что это паллиатив.

Государство берет на себя обязательства полностью и немедленно выплачивать гражданину «зависший в банке» вклад в размере не более 2 тыс. рублей. По нынешнему курсу это всего лишь 65 долларов. Авторы ссылаются на то, что первый такой закон в США «О федеральном страховании депозитов» 1934 года тоже исходил из цифры 2 тыс. (долларов). Однако хитро обходится вопрос о покупательной и реальной стоимости доллара того времени. По сравнению с нынешним рублем она намного больше. А сейчас правительство США гарантирует вклады даже до 100 тыс. долларов. У нас же максимум того, что сможет получить «пострадавший» пройдя через все мытарства, — 80 тыс. рублей (2,5 тыс. долларов). Ясно, что такой закон не будет стимулировать приток капиталов в банки. Напротив, те, у кого есть деньги, будут искать возможности их вложения за границей. А, следовательно, экономический рост будет стимулироваться там, а не в России. Вот о чем бы надо подумать президенту и его советникам.

Еще одна головная боль президента — Северный Кавказ. К праздникам спецслужбы хотели преподнести Путину подарок: было уничтожено несколько видных чеченских полевых командиров, еще несколько сдали оружие. Стали поговаривать о завершении «очередной фазы антитеррористической операции» и передаче руководства от ФСБ Министерству внутренних дел. Однако эйфория была явно преждевременной. В День победы 9 мая в дагестанском Каспийске, вблизи Чечни, был осуществлен крупный теракт. В результате мощного взрыва погибло несколько десятков человек — военнослужащих и гражданских лиц, в том числе и детей. А через три дня — еще один взрыв, теперь в самом Грозном, и гибель милиционеров. Это прямой вызов властям.

Потенциал террористов сохраняется на высоком уровне, и оснований для самоуспокоенности у Кремля нет. Судя по всему, понимает это и сам Путин. На встрече с силовиками он отметил, что «переходить к новой фазе пока рано, надо готовиться, подумать о взаимодействии ведомств». Пока же Минобороны, ФСБ и МВД не в силах окончательно подавить чеченское сопротивление и не могут похвастаться решительными успехами. А значит, от президента можно ожидать новых кадровых перестановок в силовых структурах.

В международном плане главное внимание приковано к предстоящему российско-американскому саммиту. Чувствуется, что переговоры по главной проблеме — соглашению о сокращении стратегических наступательных вооружений — идут трудно. Не найдены развязки по многим ключевым вопросам. Даже «телемост» между госсекретарем США Колином Пауэллом и министром иностранных дел Игорем Ивановым, где дипломаты, казалось бы, должны были скрывать трудности, выявил существующие расхождения. Многое сейчас зависит от политической воли на самом верху.

Внимание российских СМИ привлекло выступление заместителя госсекретаря США Джона Болтона в штаб-квартире нашего фонда в Вашингтоне. Особо отмечается, что он фактически расширил американскую интерпретацию «оси зла». Теперь к ней относятся также Куба, Сирия и Ливия — наряду с Ираком, Ираном и Северной Кореей. В Москве заметили, что серьезное беспокойство Вашингтона вызывают разработки этих стран в области создания оружия массового уничтожения и содействие им со стороны России и Китая. Очевидно, что этот комплекс вопросов, включая ядерное сотрудничество между Москвой и Тегераном, обязательно всплывет на саммите Путин-Буш в конце мая.