Наш Конкурс

Елена Орлова родилась в Костроме. Закончила Костромской государственный университет им. Н. А. Некрасова по специальности «Математика, информатика».
Учится в Костромском государственном Технологическом университете
по специальности «Бухучет, анализ, аудит». Работает бухгалтером.
Стихи публиковались в журнале «Нева» и в костромских газетах.

ЗАПИСКИ   ОФИЦИАНТКИ

* * *

Огни от холода продрогли,
Манили вдаль, змеились в ряд,
А мне сказали: «Нет дороги!» –
Но я попёрлась наугад.

В аду сугробов и скандалов
Кидало плоть и в жар, и в страх.
Ах, сколько женских причиндалов
Я растеряла в тех снегах.

Огни, как бусины, дрожали,
Я к ним пришла, болтали зря,
Теперь бреду сквозь сумрак ржавый
От фонаря до фонаря.

Свет обожжёт и снова минет,
И сердце ноет неспроста,
Когда фонарь посмотрит в спину,
А тьма – в лицо, вот красота.

Притормозишь – вернуться поздно,
Заглянешь вверх – как сквозь вуаль
Смеются маленькие звёзды
Змеятся в ряд и манят вдаль…


* * *

Опять не в заданное русло
Текла судьбы моей река,
Жить было тошно, есть невкусно,
Но организм терпел пока.

Любовник мой – ну просто прелесть,
За пятьдесят, но крайне мил,
Пусть у него вставная челюсть,
Но даже он не позвонил.

Осточертел и бар, в котором
Я хамам пиво разношу,
Что ни клиент – то сущий клоун,
Да и бармен – приличный шут.

Валила с ног не то усталость,
Не то сквозняк в любую щель,
И был момент – я испугалась
Зимы и ночи, и вообще…

Был мир в слиянье светотени,
Смывала боль остатки лжи…

Пожалуй, для таких мгновений –
И лишь для них – и стоит жить.


* * *

Словечки ввёртывая метко,
За карты шеф нас отругал,
Как раз девчонку-малолетку
Привёл мужик с мороза в бар.

На пару лет меня моложе,
А обслужить её изволь:
«Ой, девушка, мартини можно?»,
«Подайте, девушка, мне соль».

Ну что ж, подам – и для азарта,
И для работы свой черёд,
Смазливость – скромненькая карта,
Не козырная, и не в счёт.

Закон колоды мне до фени,
Я и на шефа не польщусь,
«Не принести ли вам пельмени?» –
Пошёл бы ты, козырный туз.

Пошли за мной, под кухонь своды
И удивлённые глаза;
А вот другой закон колоды –
Когда шестёрка бьёт туза.

В законах явно никакая,
Изображая томный взгляд,
Мамзель немытыми руками
Вчерашний кушает салат…


* * *

Наш бар уютен – обстановка, интерьер,
Но есть на фирме нашей маленький изъян:
Сам шеф – Джамиль – весьма далёк дурных манер,
Но развелись у шефа верные друзья.

Прикид заценишь – тачка, цепь – матёрый волк,
Богач такой, что начинай помин души,
А чай с лимоном непременно выпьет в долг,
А то и скажет: «На Джамиля запиши».

Один пристал ко мне – и не какой-нибудь,
Приятель верный и не средненькой руки,
Мол, бар закрой, я Джаму скину на трубу,
И мы смотаемся с тобой на шашлыки.

Светясь от счастья, я позорилась при всех –
Меня никто так откровенно не снимал,
Но вот в башке пустой вопрос возник на грех:
Джамиль заплатит за шашлык иль я сама?

Короче, снова кухня, стойка и поднос,
Видать, гламур со мною рядом не лежал,
Мне стало жаль шашлык до глупых бабьих слёз,
Потом стошнило оттого, что было жаль.

* * *

Да, по-моему, каждая в курсе
Тех сказаний о бешеном звере…
Вот и мне – если мало закуски –
В чудеса тоже хочется верить.

Я не въехала даже сначала,
У Димона не то чтобы в брюках –
В животе с голодухи урчало,
Димка врал: «Ну и воет, зверюга!»

А как спор завязался о средствах,
Димка ёрзал и нервничал страшно,
Оправдавшись в отсутствии «зверства»
Тем, что толком по жизни не жравши.

Хошь – не верь, или верь во что хочешь,
Та же сказка опять пред глазами:
Как звериные призраки ночи
По утру разбредались козлами.


* * *

Что ты, ночь, утонула в тумане?
Прояснись хоть чуток, в самом деле,
Полумесяцем или огнями
Дай хотя бы ближайшие цели.

А не то я уж прямо в прихожей
Вдруг поймала себя на предмете,
Что и рядом лежать-то не должен,
Даже в этом безжизненном свете.

И не скажешь, что трюк неуместен,
Может, в нём элегантного мало?
Но к утру мне луны и созвездий
Всё сильней над землёй не хватало.


* * *

Девчонка кремовые розы
Швырнула в белую метель,
Ей снилось, будто всё серьёзно –
А он позвал её в постель.

Она портвейн дешёвый самый
Пила у нас, забыв про снег,
А я всю ночь потом, босая,
Искала розы те во сне.

Как есть, в любую непогоду,
Домой по стенке доплетясь,
Цветам я наливала воду,
А уж себя – то в снег, то в грязь,

То в лужи, мелкие как блюдца…
И если кто хотел опять,
Вдруг свысока ко мне нагнуться,
То понимал, что не достать,

Что он не бог мне и не равный –
Я так низка, что в ясный день,
Так только Проксима Центавра
Низка в колодезной воде…


* * *

Мой стих, как прежде, очень прост, неприхотлив,
И смысл в нём слегка возвышенно-печальный,
Всех замов вечером с мобилы обзвонив,
Завис на сутки у меня большой начальник.

Пожалуй, надо бы запомнить эту ночь,
Перекалились даже звёзды во вселенной,
А я напомнила ему меньшую дочь:
И лет ей столько же, и звать её Еленой.

Но дочка – умница: семья, работа, быт…
И, с лёгким сердцем плоть мою облапав,
Покуда зам какой с работы не звонит,
Со мною к звёздам улетал беспечный папа.

К пяти утра пошёл на убыль карнавал,
Герой стихи мои читал под кайфом звёздным,
И вдруг в стихах к кому-то там приревновал…
Ты что, начальник? Ну, ей-богу, несерьёзно.

Мне с детства нравились козлы, и как мне быть?
Ты впечатление моё сейчас разрушил...
Ужели даже от девчонки трудно скрыть
Свою ранимую и влюбчивую душу?

* * *

Этот мир и вовеки не рухнет,
Он под нас предусмотрен под всех,
Прокурил мне уютную кухню
Светлый гений постельных утех.

Без капризов, спокойно и смело
Отдавалась – затем и живу,
Я красивое в нём разглядела,
Правда, с трещиной прямо по шву.

День за днём – становились всё ближе,
Но просёк он, не будь дураком,
Что разлом я возвышенный вижу
Откровенно и в ком-то другом.

Что за трещинкой каждой годами
Шляюсь в дебрях безжалостных стен…

…Да, такого вовек ещё даме
Не прощал ни один джентльмен.


* * *

Искрился за окном пушистый иней,
Поднос был полон, но шаги легки…
Для леди-босс носила я мартини,
А босс всё налегал на коньяки.

Доволен был мой босс, и я отважно
По глупости решила попросить:
«Зимою возвращаться в десять страшно,
Позвольте взять из кассы на такси?» –

Не дал, но был любезен, как и прежде.
Бармен, когда хозяин уходил,
Шепнул: «Поесть согрей», –
                                                пошла – в надежде,
Чтоб хоть до остановки проводил.

Слинял бармен… С чего бы это счастье? –
Кипенье вдохновения в крови…
Пешком ночами шляюсь я не часто,
А так никто ни чем не удивил.

* * *

Вроде можно заштопать прореху,
Смог забить ароматами роз…
Дорогой, мне не надо быть сверху,
Я и так угадаю прогноз.

Скоро станет немножечко грустно,
В снежных снах заметается жуть,
Я – богиня дурного искусства
Сук рубить, на котором сижу…


* * *

Тропинкой узенькою вниз
Иду на лучик звёздно-тонкий,
Мой статус нынче – зашибись:
Официантка-разведёнка…

А снег блестит, как перламутр,
К полудню плавится на солнце,
И бриллиантами вовнутрь
Тактично я надела кольца.

Жизнь – от макушечки до дна –
Душой изведать мне охота,
Когда же за полночь одна
Иду, уставшая, с работы,

Иду, не встречена никем,
Ни полюбовником, ни мужем,
Всё те же кольца на руке,
Но бриллиантами наружу.

Меня не вычислил маньяк,
Не сбил обкуренный водила,
Моя вселенная меня
Пока ещё не подводила.

Не подведу и я – сквозь страх
Иду за Эрос и Танатос,
И бриллианты на руках
Определяют звёздный статус.


* * *

Нет, покуда не всё решено…
Есть немножечко нервов и денег,
И на лесенке той, что на дно, –
Пара скользких коварных ступенек.

Очень кстати банкетик прошёл
В нашем баре, заверченный круто.
Пусть начальник с женой – ну и что,
Значит ваша я, главный конструктор.

Но технарь был совсем не простак,
Целый вечер на мне экономил:
В забегаловке пили коньяк,
Не поехав ни в баню, ни в номер.

И ласкать тоже, сволочь, не стал,
Пёрся сам, завывая всё гуще…
Эх, ступеньки мои, неспроста
Мхом поросшие кровососущим.

Чай в постель попросил – вот те на!
Угадала, и в чашку не глядя:
Вот оно – состояние дна…
А ну, вон пошёл, мать твою, дядя…


* * *

Юрасик мой – сатирик редкий,
Чудак такой, что свет туши:
На кухне сел на табуретку
И целый час меня смешил.

Поднакопив любовной силы
Ко мне собрался милый мой,
Но вдруг жену перекосило –
Нерв воспалился лицевой.

Отвёз к врачу – под ветра свисты
Хотел ко мне зайти тишком,
Вдруг у жены сердечный приступ –
Она об тумбочку башкой.

Вновь обломились шуры-муры,
Опять не смог заехать он.
Да это что! Вот был до Юры
Мужик один, по кличке Джон,

За торсом, сильным и упругим,
Скрывалась тонкая душа –
За упокой живой супруги
Мы пили с ним на брудершафт.

Что, аморальный стих и вредный?
Где ж доказательства вины?
Я – в том огне, где я и ведьмы, –
Не помню Юркиной жены…


* * *

Новый год для меня не сулил,
Кроме смертной тоски, ни шиша…
А пришлось из надорванных сил
И любить, и желать, и дышать.

Я не помню, как всё началось,
Да и помнить желания нет,
Но в конце были водка и босс,
И – сквозь сумерки – звёздный рассвет.

Эти звёзды я помню... Так вот:
Ах, директор, за что же мы пьём?
И в ответ: «Из всего, что живёт,
Только мы знаем то, что умрём».

Мир немного свихнулся с ума,
Получился внеплановый стык,
Я себе удивилась сама,
Обалдев от его красоты.

И житейский отринувши тлен,
Обсуждали мы вечный вопрос,
За столом, а потом – на столе,
И на стойке, усевшись в поднос.

А к полудню директор просил,
Как предчувствуя близкую грусть:
«Лен, из кассы возьми на такси», –
Ничего, я и так доберусь…


* * *

В сад идём при луне – лишь чуть-чуть рассвело,
Я надела пальто и ботфорты,
Доча едет на мне – все пятнадцать кило
Ангелятины высшего сорта.

Ангелок подрастёт и задаст мне вопрос,
На своих однокашников глядя,
Почему же, как их, в сад её не отвёз
Ни отец, ни какой-нибудь дядя.

Буду репу почёсывать этак и так,
Почесавши минуту-другую,
Я скажу: «За набор потребительских благ
Мы собою, малыш, не торгуем.

Ты пойми – этот мир захлебнулся во лжи,
Свежий взгляд на события нужен:
Нас пугали всю жизнь, что никак не прожить
Без любимого дяди и мужа.

Объективных причин быть не может, и нет,
Миновали мы тёмную веху,
Дяди нашу любовь возвели в аргумент,
Дабы быть незаслуженно сверху».

Вот и садик, бледнеет луна, и встаёт
Ей на смену дневное светило…
Дай-то бог, как настанет беседе черёд,
Я понятней бы всё объяснила.

* * *

В такую дьявольскую стужу
Жиры не греют бабьих тел,
И жмутся: кто поближе к мужу,
А кто – к кастрюлям на плите.

Я эту трусость ненавижу,
Мне по нутру мороз и жуть,
В модельной курточке и бриджах
Я на охоту выхожу.

А вот и лох… Вид голой шеи
Во мне взорвал инстинкт – любить,
Серьёзных хочет отношений,
Но денег нет перезвонить.

Иди ко мне, мой пёс приблудный,
Всё будет, точно, комильфо:
И позвоню, и нежить буду,
И положу на телефон.

И он пришел и был героем…
Расплавив лёд, сошёл на нет…
Лишь тонкий след от алой крови –
Моей горячей крови след.


* * *

Наш бар не выдержал ветров,
И что в итоге остается?
Руины древних городов,
Глазницы высохших колодцев.

И леди-босс – грустна, бледна,
Не оттого, что бар разрушен…
Как сонмы женщин, и она
На статус выменяла душу.

А звёзды светят как на грех
И днём сквозь небо голубое,
Я ухожу за ними вверх,
Позвавши ветры за собою.

Момент, взорвавший тьму и лёд,
Вновь сменят будничные бредни.
Я знаю: босс меня поймёт,
А Вы меня поймёте, леди?


Ночь перед Рождеством

Мир восхищённый пел уже
Хвалы рождённой ипостаси,
Мой хахаль Юра, в гараже,
Сидел один и тихо квасил.

Всех баб поздравил в Костроме
И sms послал по пьяни,
Мир в Рождество не поумнел…
Послал Борисовой Татьяне…

Мне ж постеснялся отослать –
С чего бы стал такой несмелый,
Раз по ночам терзал как тать
Моё измученное тело?

Хотел, что б я была нежна,
И лишь его ждала на Южной, –
На Боровой ждала жена…
Родной, накой мне это нужно?

А мне в ту ночь, как на беду,
Был сон о том, что мир бездонен,
Что я в другую упаду
Печаль – рождественской звездою…


* * *

Поменяла вьюга гнев на милость,
За стихи засяду, так и быть:
У бармена тоже приключилась
В новый год «ирония судьбы».

Тропкою окольной, по ухабам,
Бар закрыв, до дому ехал он,
И привёл домой чужую бабу,
А свою деваху выгнал вон.

Как пихал под нос девчонке дулю,
Хвастал он, а также и про то,
Как орал: «Вали отсюда пулей»…
Чёрт бы с ним, но ведь она потом

Как упырь (ни много и ни мало)
Словно кровь пила мою и жись,
В бар звонила, в трубку завывала
Пуще вьюги: «Лёшенька, вернись!»

Звёзды, к вам протягиваю руки,
Или вам совсем меня не жаль?
Кровью же пишу, чтоб эти суки
Суть свою учились уважать.

Но печально хмурился мой профиль,
Я – волна, а мир – бетонный мол,
И кончалось тем, что прямо в кофе
Я себе плескала корвалол…


* * *

Спускаюсь вниз по тёмной лестнице,
А день к закату потемнел,
Но в кошельке деньжата бесятся,
И лира жаждет новых дел.

Маршрутка, кажется, вчерашняя,
Водила тот же, вроде, в ней,
Сейчас слегка начнёт подташнивать
От рядом едущих людей.

А как снежок летает вечером…
Снежок летает так и сяк,
То чертит символ бесконечного,
А то родительский кулак.

И снова снег марать не хочется,
Хотя бы тем, что, сделав стих,
Рукой в ширинку иль гудочками
В мобильник чей-то заползти.

Не знаю, сердце под прицелом ли?
Домой хочу, пропала злость…
Не только деньги, нервы – целые,
И, слава богу, обошлось.


* * *

Время тьмы необыкновенной –
Только звёзды, ветра и я…
Часто за полночь в баре смены,
С дочей мамка сидит моя.

Утром маме вдруг стало плохо,
И пришлось вызывать врача,
Раскричалась и доча-кроха,
Надо боссу звонить сейчас.

Я и так-то люблю не очень
У начальства чего просить,
Ну, а если ещё… Короче –
Мама, солнечный свет гаси.

Отзвонилась. Не больно ль часто
Я в порыве несветлых чувств,
Разрывая себя на части,
Всё же целою быть хочу?

Я не в курсе последних истин.
Вдруг ребёночек не простит,
Что за нежностью материнства
Жил во мне и другой инстинкт?


* * *

Бриллиантовый блеск лишь в сиянии слёз,
Две недели – пустая порода…
Мне бы только достать до поверхности звёзд,
Мне бы только глоток кислорода.

Бар закрыли – весь год не кончаются в нём
Лишь убытки да серые будни,
Раз директор не в деньги, а в звёзды влюблён,
Так откуда рентабельность будет?

Мой родной, дорогой, ненаглядный Джамшуд,
Так в охапку тебя и сгребла бы…
Боже мой, я уже не по делу пишу –
Как влюбленная глупая баба.

Это бред… Ничего не сберечь, не вернуть,
Свой закон у небесного свода.
Боже, с кем и когда снова в небо нырну
За минутой огня и свободы?

* * *

В сиянье лунного огня
Блестит февраль водою талой,
Муж шлюхой выставил меня,
Я алименты посчитала…

Он, словно фиговым листом,
Прикрылся сводом нормативным –
На дочку в месяц – тыща сто…
Мой дорогой, вы мне противны…

Пусть нет вины как таковой,
На сайт повешу это скоро,
И полетит звериный вой
К луне, вдоль снежного простора.

Ищу в снегах того, кто жив,
Страницы скучные листая…
Теперь не страшно под ножи:
Родной, гляди: за мною – стая...

Не выходи под свет луны,
Под незаконность небосвода.
Мы тоже мало что должны
За обретенную свободу…


* * *

Мне позвонил какой-то Коля,
На Колю рявкнула: «Иди ты…»
Экзамен скоро – поневоле
Башка забита аудитом.

На подготовку нынче мало,
И домогательства противны,
Зато я – в целом – дописала
Официантские мотивы.

Учись, студент, пока не поздно,
Предметы знать совсем не просто,
Да вот беда – при свете звёздном
Другим уж мучаюсь вопросом:

В златых лучах далёкой Веги
Что на панели бабам снится?
А батя носом тычет в деньги –
Езжай учиться за границу.

Отец, не стоящее это –
Реальны только сны и краски,
Я вновь иду за звёздным светом,
До новых встреч в гостях у сказки.