Читальный зал
На первую страницуВниз

Евгений Яночкин родился в 1966 г. на юге Красноярского края. Живёт в г. Дмитрове Московской области. По профессии – геофизик, работал в различных экспедициях в Сибири, в Индии и в Южной Америке. В 2010 г. заочно окончил Литературный институт им. А. М. Горького. С юных лет пишет стихи и прозу. Публиковался в местной периодике различных городов, в литературных журналах «День и ночь», «Московский вестник», «Братина», «Юность», «Журнал поэтов», в интернет-журналах «Литературный Башкортостан», «Артбухта», в русскоязычных изданиях «Edita», «Зарубежные задворки» (Германия). Лауреат литературного конкурса Интернет-журнала "Эрфольг" – 2013. В 2010-м вышел сборник стихотворений и поэм Евгения Яночкина «Отголоски».

 

ЕВГЕНИЙ  ЯНОЧКИН

ДОБЫЧА  ЖЕМЧУГА


* * *

Я улечу в далёкую страну,
Забуду всё, чем был обязан этой.
Забуду всю мышиную войну
За хлеб, за соль, за право быть поэтом.

Я улечу, – ведь все туда летят,
Ведь там тепло и очень много денег.
Подарит осень мне прощальный взгляд,
Потом метель запустит в ход свой веник.

И скоро все забудут обо мне,
В заторах пробок дёргая педали.
Я буду жить в неведомой стране,
Где все добры, где незачем скандалить.

Я верю, что страна такая есть,
Найду её по внутренним приметам…
Я улетел бы, если бы… не честь
Да не судьба: зачем-то выжить в этой.


Сонет о стихах

В стихах бывает мастерство:
Ума натруженного муки.
В стихах бывает озорство –
Продукт иронии и скуки.

Бывает – памяти раствор
И опыт прожитого века.
Ещё бывает – колдовство
Над подсознаньем человека.

И, что бы ты ни написал,
Ты зачеркнуть не сможешь сам
И также не напишешь дважды.

И всё это когда-нибудь
(пока об этом позабудь)
Произойдёт с тобой однажды.


Сонет о философском камне

Осень! Даришь ты добрые дни –
Поцелуи последнего света.
Я не жду ни тепла, ни совета,
Не прошу тебя: «Лето верни!»

Знаю: в эти короткие дни,
Осень, даришь ты то, что веками
Мудрецы выдавали за камень, –
Хитрецами бывали они.

Это есть недоступный для двух
Одиночества зрелого дух, –
Ни при чём здесь алмаз или гравий.

Просто дух нас уносит в полёт,
Скорость слишком большая, и вот –
Там, под рёбрами, тяжестью давит…


Сонет о творчестве в людных местах

Я чувствую себя Хемингуэем,
Присев за столик летнего кафе.
Писать, как он, конечно, не умею,
Но я сторонник этаких афер…

Средь милых пар и бодрой молодёжи
Я выгляжу на много-много лет.
Под взгляды удивлённые прохожих
Я всё ж слеплю какой-нибудь сонет.

И этот мир мне сразу станет ближе,
Как праздник, что всегда живёт в Париже,
Как память, что всегда живёт с тобой…

Сурово слово, как большое море,
Но старику – какое в этом горе?
Он вышел в море, чтобы встретить бой.


Туман

Подмосковный туман на лугах по утрам
Бередит всевозможные «Если?»
Осень дышит в лицо – и, наверно, пора
Петь давно позабытые песни.

Петь о тех, перед кем раньше был виноват…
По далеким еловым верхушкам
Солнца катится шар, и вздыхает трава:
Осень – это совсем не игрушка!

Ирреальная память – почти что тоска –
Стынет в легких росистым туманом.
Отчего же ты, осень, так сердцу близка? –
Оттого, что не веришь обманам.

Оттого, что проста, потому, что чиста,
И, невольно во мне отражаясь,
Заставляешь начать всё с пустого листа, –
Фигурально слегка выражаясь…


Ещё о сентябре

Ах, как горят в тумане фонари,
В пути до остановки от двери
Таинственно подсвечивая сосны!
И все на труд торжественно спешат,
И чем-то новым полнится душа,
Решив, что ей надеяться не поздно.

Я счастлив: этот путь мой одинок!
Но, может, это – временный итог...
Или начало нового этапа?
Я сонный воздух трогаю рукой,
А в нём повисли воля и покой,
Как капли влаги на сосновых лапах.

Да, я люблю, но я люблю не так:
Не жажду встречи, вглядываясь в мрак, –
Мой образ шире, но гораздо проще…
Я никому не верен, не ревнив, –
Я просто обнимаю всех, кто жив,
Кто держит путь и на судьбу не ропщет…

А фонари безмолвно так горят,
Вдоль тротуара выстроившись в ряд
Как постоянства временные стражи.
А листья как-то преданно шуршат,
И я бреду по листьям не спеша…
Всё хорошо! – Иначе и не скажешь…


Подмосковный сочельник

Мы едем в театр. Сидим в электричке.
Мы вместе, и в том – благодать.
Немного бранимся по старой привычке
О том, что могли опоздать.

В неполном вагоне нельзя не заметить
Рождественский добрый настрой.
Гуся продают станционные дети –
Мальчишка со старшей сестрой.

Пьют водку под закусь – приличные – трое,
Не прячась: сочельник, никак!
А гусь выступает походкой героя
И жаждет общенья – дурак!..

Мы едем в театр, где, способствуя действу,
Топорщится сердце, как ёж…
Откуда с тоской или с тягой к злодейству
Не выйдешь – пусть даже зайдёшь...

Где «летом в Чулимске» докажет нам Бочкин,
Что живы и чуткость, и честь…
Мы станем в метро разговаривать с дочкой,
Что нечто чудесное есть

В театре…И надо б почаще… Примерно…
А в ночь уже вышли волхвы.
А где-то под Лобней гусак тот, наверно,
Давно не сносил головы…


Воздушные шары

Меж мусорными баками
Орудуют бомжи,
И граждане с собаками
Наводят гуляжи,

Прохлада сходит долами
В кварталы и дворы,
А в небесах – с гондолами
Воздушные шары.

Над рынками и базами –
Совсем не эфемер –
Горелкой правит газовой
Премудрый гондольер…

Шары летят воздушные
Ни в очередь, ни в ряд,
Там граждане послушные
В корзиночках сидят.

Зачем – сегодня вечером? –
Затем, что ветер стих,
Что сходит нега вечная
На город и на них.

И смотрят с шара каждого
На город и на нас
Восторженные граждане
В две пары ясных глаз.

Такие откровенные
От головы до пят…
Там целые вселенные
Над городом летят…

Всё те ж – от Сотворения –
Летят: она и он, –
Как свет стихотворения
На наш микрорайон.


Птица

В дом мой, когда мне не спится,
Древнюю тайну верша,
Просится странная птица –
Чья-то живая душа.

Я открываю обитель,
И обращается в слух
Каменных пустошей житель –
Мой заблудившийся дух.

Птица же дарит незримо
Отдых усталым крылам,
И, словно два пилигрима,
Делим мы ночь пополам.

Полон тоской по Отчизне
Птицы невидимый взор.
С ней мы о будущей Жизни
Молча ведем разговор.

Там ожидает нас встреча:
Райских бесед кружева…
В сумерках утра, как свечи,
Медленно гаснут слова.


Летняя ночная фантазия

Раскрытая книга. Присутствие мига,
Где чувство и мысль воедино слились.
Нашествие счастья. Предчувствие сдвига.
Вверху – молчаливая звёздная высь.

И хочется дальше… Но город ближайший
Ушёл в беспокойный прерывистый сон:
То кошки дуэтом, не знающим фальши,
Взревут за углом, то взбрыкнёт телефон,

То взвоет сирена… Луна, как гиена,
Всё ждёт – не дождётся и ходит кругом,
Пока тротуара неровная вена
Пульсирует женским ночным каблуком.

Теряясь дворами, в огней панораме
Спешит незнакомка, печатая шаг…
Быть может, в оконной погашенной раме
Не ждёт её вовсе живая душа.

Никто не приедет, никто об обеде
Не спросит назавтра, она там одна.
С улыбкой припомнит о прошлой победе,
Похмельным весельем пока что полна…

Люблю тебя, лето, за это, за это,
Что книгу раскрытой забыв на столе,
Придумывать можно чужие секреты,
Задумчиво глядя на город во мгле.


Состояния

Есть состояние – забота, –
Когда, теряя блеск светил,
Я быть похожим на кого-то
Стремлюсь из слабых своих сил.

Есть состояние – работа:
Усталый взгляд – для куражу, –
Но твёрдость духа отчего-то
В простом труде я нахожу.

Есть состояние полёта, –
Когда я истины засов
Отодвигаю без подсчёта
И за и против голосов.

Есть состояние – Вершина:
Взойти и, стоя на ветрах,
Понять, насколько нерушимо
Твоё участие в мирах…


Автобиография

Хрипел динамик песни о разведке,
В них труд был свят, и продолжался бой…
В окне качалась розовая ветка.
Я размышлял над будущей судьбой.

Сквозь куст сирени мир увидел дальний:
Багульник сопок, моря паруса,
Клин журавлей, усталый и печальный, –
И захотел пропеть об этом сам.

Нелепый шкет с апломбом капитана,
В провинциальных стиснутый снегах,
Болел душой над сказкой о туманах,
А жизнь сулила правду о деньгах.

На этом можно бы поставить точку,
Но годы шли, и я себя ловлю
На том, что в жизни – пусть не враз, в рассрочку –
Всё чаще я ту сказку узнаю…


Мысли в ночи

Чтит человечество рассвета
Пророка Божьего – поэта.
Для человечества заката
Нет Бога, кроме демократа.


Свеча

Свеча и плачет, и течёт,
И снова плачет,
Что дней счастливых – недочёт,
Что нет удачи.

Одна, одна в окне без штор
Средь мрака ночи, –
За что горит она, за что? –
Понять не хочет.

И снова жизнь свою корит…
И кто ответит:
Что ж, просто так она горит
Иль всё же светит?

И как ей знать, когда и где
Задует вьюга?..
Кто создал свечи и людей –
Знал дело туго…


На трассе Надым – Салехард
 
Зимник Надым – Салехард проложен
рядом с заброшенной железной дорогой,
построенной в середине прошлого века
руками заключённых.

 

Провисшие рельсы в овраге,
Прогнившие шпалы, мосты,
Прогнутые снегом бараки
Полвека безлюдны, пусты.

Но тот же вопрос, что полвека
Назад и – насколько вперёд? –
За что – человек человека? –
За правду, коль правда не врёт!..

От глаз целомудренно пряча
Набор рукотворных «чудес»,
Природа без смуты и плача
Взрастила чахоточный лес

И солнце повесила в небе
Как точку над долгой зимой.
Молясь о душе и о хлебе,
Я еду, я еду домой.

Я ведаю лишь понаслышке,
Как эту дорогу вели…
Вдали накренённая вышка
Как слон на картине Дали.


Медвежьи слёзы

Опять сижу и думаю:
Когда душою шаткою
Я заболел угрюмою
Медвежьею повадкою?

Зачем сижу безвылазно,
Кусаю когти истово?..
Я б мог в поэты вырасти,
Найти работу чистую,

И с галстучком на выюшке
Ходил бы в учреждения…
Но видно так, Россиюшка, –
Твоё я порождение!

Как выпью – станет весело,
Доступно всё до дурости!
Потом – тоска… Ах, если бы
Я знал всё это в юности! –

Я б полюбил базарища
И посещал судилища…
А так – в груди пожарище,
И пропадает силища.

Печаль мою упрямую
Как на зверином высказать?
Звезда стоит над ямою
И смотрит как-то искоса.


Добыча жемчуга
 
Ты будешь доволен собой и женой,
Своей конституцией куцей…
А вот у поэта – всемирный запой
И мало ему конституций!
 

          Александр Блок. Поэты

  Сегодня умрёшь – завтра скажут: Поэт!
 

Группа «Чай Ф». Поплачь о нём…

Есть сильные люди, что нам не чета,
Любой, кто не с ними – мошенник.
Им можно стихи до упаду читать, –
Они не изменят решений.

«Да что ты! Кого ты задумал учить?» –
Посмотрят с иронией куцей…
Мечи же свой жемчуг, поэт мой, мечи, –
Ведь мало тебе конституций!

Просеется жизнь через дней решето,
Быть может, в какие-то лета
Всё то, что в ней было не так и не то
Вдруг станет лишь свойствами света.

Чем ярче фонарь, тем загадочней тень.
Ей верим, как золота пробе…
И будет кому-то копаться не лень
В секретах трусов и надгробий.

И спросят: как это давалось ему –
Вытаскивать жемчуг из грязи?..
Но, в общем, опять ничего не поймут
В причинах его безобразий.
 


На первую страницу Верх

Copyright © 2014   ЭРФОЛЬГ-АСТ
 e-mailinfo@erfolg.ru