Наш Конкурс

Евгений Иваницкий родился в 1956 г. Автор трёх книг. Публиковался в журналах «Север», «Юность», «Дальний Восток», «Невский альманах», «Союз писателей», «Крым», «Литературен свят» (Болгария), «Щёлково», «Улитка» (журнал хайку), «Ёршик», «Миша», а также в «Литературной газете», в альманахах Московского Клуба афористики. В 2010 – 2017 годах лауреат, призёр, дипломант ряда международных литературных конкурсов.

ЕВГЕНИЙ  ИВАНИЦКИЙ

НЕБЕСНОЕ В ЗЕМНОМ

Попытка оглянуться

Колеблется пламя, дрожит, угасая,
Свеча затухает… Займётся ль другая?
И что же запомнилось, что же осталось?
Был шарик воздушный, надежда и жалость,
Мишень паутины и тонкие струны
Над пентаграммами пыльных петуний,
Июнь первых ягод и дачного чая,
Июнь, что сломался, как ветка сухая…
Шатается память, ведь ей не по силам
Обратный отсчёт, возвращенье к могилам,
Тот запах лекарств и молчанье кукушек,
Кардиограмма еловых верхушек.
Слоняется память в толкучке больницы,
Она не забыла угрюмые лица.
Не тешься надеждой, не жалуйся другу:
Несчастье – кругами, несчастье – по кругу…
Так дайте мне время! Забуду о яме.
Трава эту глину скрепляет корнями,
Скрепляет – не может. Стою в чистом поле
С душою озябшей, а глина глаголет…
Но были не только несчастья, больница.
Я видел другие, счастливые лица,
Улыбку мальчишки на площади скучной,
Взлетающий в небо шарик воздушный.
Был в храме гудящем огонь нисходящий,
Огонь нисходящий над жизнью пропащей.
Дыхание Бога, дыханье любимой,
Движение жизни неизъяснимой…


Обетованная

Ловлю твоё имя в обрывках речей Ханаана.
Подставишь ладони – то снег, то небесная манна.
Все слёзы, что вытер хамсин изнуряющим летом,
Как росы, опять проступают и тают с рассветом.
Потрескались губы… Земля, распалённая зноем…
Но я – где струя родника, где-то рядом с тобою.
Я там, где тебе доверяет, поёт – не боится
Так близко на ветке сидящая добрая птица…
Ты – словно река, поменявшая русло в пустыне.
Засох тамариск, и песками засыпан отныне.
Падение звёзд караулю, а что остаётся? –
Хрипеть твоё имя иссохшею глоткой колодца?
Закат и костёр догорели, а боль – постоянна.
Любовь – это тоже земля, земля Ханаана…
Струятся песчинки, где гладь бирюзовая пела.
Скудела душа, а потом и земля оскудела.
Ловлю твоё слово. Пески, помолчите. Я внемлю.
Я корни пускаю в бесплодную горькую землю.
Оливою должен я стать и доверчивой птицей.
И это случится, когда-нибудь это случится…


Не сумевший сказать люблю

Сейчас, когда за лепестками вслед
Полетели снежинки,
Я знаю, о чём ты думаешь…
На запах Луны летят светлячки.
Люди-птицы танцуют фламенко.
Созвездие Рыбы воспевает молчание ленивой воды,
И уносит комету-блесну.
А ты… плывёшь против течения времени!
Ты победоносно шагаешь
По весенним фронтам сопротивления любви,
И невредимая возвращаешься
Из отпылавшей осени
К мгновению моего имени.
Ты приносишь цветок,
На который нужно смотреть вдвоём.
Тебе нужно услышать гимн, исторгнутый из камня,
Прочитать прозрачные мысли ветра,
Отбившегося от своей стаи.
Твоей душе необходимо быть мидией,
Вынашивающей жемчужину.
Твои дни – то гулкие как барабаны,
То тихие, как котёнок, засыпающий под ласковой рукой.
Как удержать тебя?
Паутинка удерживает
Хрустальную каплю здравого смысла –
Всё обретает смысл,
Когда есть ты.
Растерянные деревья своими извилистыми когтями
Впиваются в шкуру земли,
Чтобы не улететь вслед за тобой.
Волны твоих морей рисуют знак бесконечности,
А ты не считаешь километры удачи,
И не знаешь рассветов, умирающих без поцелуя…
Но сейчас ты встрепенёшься, и опять
Страницами своих несочинённых стихов
И аккордами несбывшихся песен
Будешь растапливать семейный очаг.


Старик

Старик,
Я уже не могу представить твоё лицо.
Ночь уходит, расплываясь от слёз…
Ты говорил мне о смысле угасания людей и галактик,
О родстве и первородстве,
О том, как шумы и перебои сердца становятся прибоем.
Мимо тебя проносились планеты, кометы,
А ты улыбался и, позвякивая ложечкой,
Помешивал кристаллы звёзд и ломтик луны.
Пусть твои внуки смеются над пространством,
И не верят, что Время временно…
И сейчас ты не хочешь вспоминать,
Как бродил по закоулкам страданий.
Ты не заглянешь в старое зеркало,
И не встретишь взгляд одинокого мальчика.
Теперь некогда спорить с вечностью.
Никто не раскроет пыльные альбомы твоей юности.
Никто не услышит медленное шарканье твоего одиночества.
Уже никому ты не объяснишь, что небесный хлеб
Важней и трудней земного,
Что дорога к Храму заняла всю жизнь.
В кострах твоих снов уже не сгорает усталость.
Блажен – чьё сердце остановится
На слове любви.
Блажен, чьё молчание – любовь…
На третий день в мою форточку впорхнула бабочка,
На девятый – стриж.
Я выпускал их, распахивая окно…


Небесное в земном

Принцесса, счастливых снов тебе!
Шагай по звёздам осторожно,
Не торопись.
Теперь ты – завязь, ты – начало,
Высокий замысел, удачи псевдоним.
И если днём на небе облака,
То это потому, что ты прекрасна,
И солнце заслонилось от тебя.
Не торопись.
Торопится беда,
А счастье требует достоинства,
Терпенья.
Так выше голову!
Иди походкой королевы.
Благословенно лишь небесное в земном.
А значит, солнце отогреет землю,
И семя жадно пустит корни.
Таинственный цветок
Напьётся соков лона твоего
И так захочет стать ребёнком,
Что вздрогнешь ты
И с нежностью поймёшь:
Ребёнок – лучшее, что есть в тебе,
Он – оправдание твоё пред Небом.


* * *

Я стоял у распахнутых настежь дверей
В бесконечности залов, в плену галерей.
Со своею судьбою один на один,
Средь божественных статуй, бессмертных картин,
Я дрожал, как дикарь в окруженье огня, –
Это выше меня, это больше меня!
Непосильно душе средь заломленных рук,
Окровавленных стрел, Себастьяновых мук.
Я растерзан: в картинах – мои облака,
Вот на этой – мой взгляд, а на этой – рука.
Не помочь, не собрать. Помолчу о своём,
Там, где с Марсия кожу содрали живьём…
Вот и вечность прошла. Я её не постиг.
Сердце скупо, а значит, я вечный должник.
Ах, душа-первоцвет, я припомнить могу
Только палец, что поднят у сомкнутых губ.
Только кисти и флейту, цветок в хрустале –
Вот и всё, что оставлю я здесь на земле.
Мой рисунок Вселенной один к одному
Растворяется в снах, уплывает во тьму…


Распродажа

Женщина у метро
Продаёт свой аленький цветочек.
Прекрасное чудовище,
Навсегда поселившееся в её юности,
Умрёт без этого удивительного цветка,
Цветка с ароматом забытой верности…
Чего только нет в рядах у торговцев:
Здесь и белый плащ с кровавым подбоем,
И черепаха по имени Справедливость.
На неё мне не хватит денег.
Бард, я не куплю твой диск:
Зачем из весёлых девушек
Ты делаешь грустные песни?
А ты, ловец чужих снов, ответь,
Почему твой улов столь печален?
Я не возьму зеркало:
Оно смотрит на меня слишком внимательно.
Вот слово «люблю», подслушанное у листопада,
И потаённая нежность,
Так похожая на неотправленное письмо,
И воздушный поцелуй,
Посланный с башни воздушного замка.
Неужели продаётся всё?
Даже крылья заблудившегося ангела?
Не предлагайте мне часы, –
Их стрелки похожи на ножницы,
Но они не умеют резать время.
Когда-то здесь, у метро,
Я купил свою первую гвоздику –
Мой аленький цветочек.


Русалочка

Качается высь, рассыпается высь.
Спасибо мечтам, пусть они не сбылись.
В прекрасных глазах незнакомки –
Воздушного замка обломки.

Среди ламинарий качается спрут,
А между столов сослуживцы снуют,
В размеренном шуме и гаме
Ворочают плавниками.

Но как далеко этот офисный гам!
Русалочка плачет, отдавшись волнам.
– Попутного ветра, мой милый,
Плыви, я тебя отпустила!.. –

Корабль уплывает из девичьих грёз.
Вся горечь морей – горечь пролитых слёз.
Спешат, приближаясь к итогу,
Часы, заведённые Богом.

Теряя надежду, находишь скорей
Участие неба и милость морей,
И ночь, что живёт в человеке,
Смыкает прозрачные веки.

Волна набегает, стирает «люблю».
Твой принц уплывает, махни кораблю.
Тебя утешают ундина
И семь лебедей Лоэнгрина.

Любить – это быть! Ты останешься здесь
Среди пузырьков, где придонная взвесь,
Пусть кажется веком минута
В холодных объятиях спрута.

«Любить – это быть», – повторяет луна,
Но гибнет влюблённая в берег волна,
Прибоя лилейная пена
Стекает с камней постепенно.