Читальный зал
На первую страницуВниз


Наш Конкурс

Елена Копытова родилась и живет в Риге (Латвия). По образованию – юрист, по профессии – преподаватель. Автор нескольких сборников стихотворений и ряда публикаций в журналах («Даугава», «Рижский альманах», «Письмена», «Эмигрантская лира» и др.) и сетевых изданиях («Русский переплёт», «45-ая параллель» и др.). Лауреат поэтического конкурса «Пятая стихия» им. Игоря Царёва (2015) и нескольких конкурсов литературного портала stihi.lv. Бронзовый призёр Международного литературного конкурса «Кубок мира по русской поэзии – 2014» и Международного Интернет-конкурса «Эмигрантская лира» (2015). Победитель 5-го Международного Грушинского Интернет-конкурса (2015) в номинации «Поэзия» и Международного конкурса лирико-патриотической поэзии им. Игоря Григорьева «Ничего душе не надо, кроме родины и неба» – 2015.

 

ЕЛЕНА  КОПЫТОВА

ДЫМЫ ОТЕЧЕСТВ


Дымы отечеств

Всё мимолётно и непоправимо.
Лохмотьями – на шпилях – облака.
Отечество клокочет едким дымом
в прокуренной груди товарняка.
В ознобе Город; каждый перекрёсток
вздыхает: «Лишь бы не было войны!»…

– а, помнишь? –
мы в безумных девяностых
взрослели на развалинах Страны…

Наш мир, давно потерянный, не рухнет.
Нам – по большому счёту – всё равно,
когда и с кем на тех же самых кухнях
пить то же полугорькое вино. –
За то… чтобы у стен отсохли уши,
чтоб слово закипело, как слеза…

а Бог молчит, с прищуром глядя в души –
в который раз не знает, что сказать. –
Возьмёт – по паре – всех (как при Потопе),
чтоб каждый удивлялся, что – живой,
пока по угасающей Европе
гуляет призрак Третьей мировой…
и мимо проплывают чьи-то лица –
глаза в глаза – сплошной «лицеворот».

…но будет перевёрнута страница.
…и Стрелочник часы переведёт.

…а время… –
ни черта оно не лечит! –
«Мгновения… как пули у виска»…

– давай покурим, все «дымы отечеств»
бесстыдно выдыхая в облака…

2015


Алёше не снятся…

Всё – сам! – Он никак не согласен на меньшее.
Мальчишка – в тельняшке, но… спит, как сурок.
Алёше не снятся дороги Смоленщины…
(не видел он толком российских дорог).
Над верхней губой – чуть заметная родинка.
Он – сам по себе, не задолблена роль.
Он знает, «с чего начинается Родина» –
с таможни, со слов: «Пограничный контроль!»

…а плюшевый мишка две бусины вылупил
и смотрит насквозь, от бессонниц устав…
пока по «нейтралке» – из Себежа – в Зилупе
со свистом летит жёлто-синий состав…

За далями – дали вослед… и – так далее…
Смолистый рассвет заливает леса.
И вздрогнешь, увидев – колодцы Латгалии
сухими глазами глядят в небеса.
…и с полок слетают крылатые простыни.
…небритый сосед говорит: «Вуаля!»
…саднящий динамик фонит девяностыми:
«Зачем нам, поручик, чужая земля?»

Так странно – «просёлки, что дедами пройдены» –
другая судьба, незнакомая жизнь.
…и поезд опять прибывает на… Родину (?)
…а здесь, как везде… –
ни своих, ни чужих…

2015


Солнцем – на синем…

…впереди – колокольно-ржаная Россия.
Купола – по глазам! – Так пронзительно-ясно.
Всё казалось мне писаным солнцем – на синем,
оказалось: всё писано гарью – на красном…
*
если плачешь, к стволу припадая, – берёза;
чтоб повеситься – больше подходит осина.
На заблёванной скатерти – пьяные слёзы.
«Да какого ты ляда рыдаешь по сыну? –
Ведь вернулся. Уже восемь месяцев – дома.
Цел-здоров. Нет работы? – Найдётся халтура!»
(Объяснять им, что значит – с «чеченским синдромом» –
всё равно, что доказывать: пуля – не дура).
Нет, не дура. У пули – другая натура…

делу – время. Страна продаётся «по таксе».
На элитной Рублёвке – своя «субкультура».
На странице истории – жирная клякса.
На воде, значит – вилами: «равному – равный»? –
прокричать бы навзрыд: «За Державу обидно!» –
всё казалось мне писаным ложью на правде,
а подложная правда казалась постыдной…

от себя убегая, дрожишь на перроне.
И душа умирает, себе же – чужая.
Тут не то, что слезы – и плевка не обронишь!..
«Посошок». Без закуски.
– Меня уважаешь?!
*
…бездорожье, бурьяны, кресты на погостах –
всё быстрее мелькая, проносятся мимо.
Время смыло оттенки лихих девяностых…
и российское знамя взлетело над Крымом.
…но хлыстом по спине ветер смерти – с Донбасса.
– Сохрани пацанов! Не пускай их из дома! –
Чтоб дожди не стонали над «пушечным мясом»!

…и повсюду – раскаты весеннего грома.
Пусть мужик перекрестится (грянет – не грянет?)…
от разбитого тракта до неба – Россия…

я стою на коленях, а в горьком тумане –
купола, купола… –
золотые. На синем.

2015


«Завтра была война»

Отечество, как отчество, – всё то же.
– Как звать?
– Зачем? – Не надо знать, как звать!
– Чей сын?..
(пусть Богородица поможет –
на то она – и женщина, и мать).

Он рос, как все. «Per aspera ad astra!»…
Кино-коньки-байдарки. Лучший друг.
На майке – красный «принт» с Фиделем Кастро.

…и жизни жеребёнок голенастый
мятежно сыпал искрами вокруг.
*
Песок зыбучий. Ветер над полями.
Не разглядишь своих-чужих полей…
– Молчи, Саид! Сам знаю, что – «Стреляли!»

Душа беззвучно сглатывала пламя,
и небо выдыхало журавлей.

…а Бог молчал и щурился от дыма –
не мог понять, кого не уберёг.
Чей сын? – В дыму судьба неразличима,
и всё равно, где – запад, где – восток.
*
Ручьи лучились, оловом под кожей
беспечных улиц плавилась весна.
Ничуть… ни капли не было похоже
на то, что завтра здесь была война.

– Как звать?.. –
Сошёл с небес – забытый, лишний.
Зашёл во двор, казавшийся родным…
Там тополь рос, и мирные мальчишки
в пинг-понг играли шариком земным…

2015


«Незачёт»

…в этот двор вернуться – в свое начало. Во дворе – пернатая чехарда.
Мой бумажный кораблик приплыл к причалу; на борту написано «НЕ БЕДА».
Ерунда написана – не «ПОБЕДА». Поделом мне, в общем-то, поделом!
…а кому-то мама кричит: «Обедать!» – Всё такой же двор. И такой же дом –

неизменно-жёлтый, пятиэтажный. Из окна открытого – чей-то взгляд…
это мой ровесник – такой вчерашний и бесстрашный как… тридцать лет назад.
У моих ровесников всё достойно. Наступает срок собирать плоды…
Отчего ж не завидно и не больно? – Совершенно искренне – «до звезды»!

И в пустых карманах ветрам не тесно, но судьба-зануда опять ворчит –
говорит, такие, как я, – не к месту. Посылает к чёрту на куличи.
Говорит, что каши со мной не сваришь, что и бесу не надо такой родни! –
Я, как волк тамбовский, – плохой товарищ. Тут и спорить не о чем. Извини. –

И слова в висках – как удары гонга. И опять за пазухой – ни шиша.
И помятым шариком для пинг-понга под подошвой жизни хрустит душа.
И опять до ужаса неохота колошматить рифмами наугад
ветряные мельницы Дон Кихота – те, что машут крыльями и… летят…

И от этого вряд ли найдётся средство. Не по всякой шкуре судьбы клеймо.
…хорошо сидеть на скамейке детства, где такое вкусное «Эскимо»,
всё, что всуе сказано, забывая. Да и то, что было, теперь не в счёт.
Вот и всё. Бывает же так… бывает.
«Незачёт» по жизни мне… Не-за-чёт.

2014


Крепкий орех

…только мама и ты. И весна на дворе.
Воздух детства, звенящий, как спелый арбуз.
Слово «Родина» – крепкое, точно орех –
не распробуешь с первого раза на вкус.

…середина пути. И дождём осаждён
серый город, дрейфующий в талой воде.
Так бывает: годишься не там, где рождён…
а бывает… и вовсе не годен нигде.

…и трясёшься в вагоне – судьбе ли назло? –
Вот и дерево кроной глядит на восток. –
Так подбитая птица встаёт на крыло,
безнадёжно ловя восходящий поток.

…а тебе говорят: «Так ведь это – твой дом!» –
ножевые слова – как удары серпа.
Слово – крепкий орех, да вот только потом…
от него остаётся одна скорлупа.

…и царапаешь душу в густой трын-траве.
Но с тобой пуповиной земли сплетены –
вместо матери – крест, вместо Родины – две
совершенно чужих бесприютных страны…

2014


Провинциальное

…и неважно, где он и как зовётся –
городок с часовенкой под ребром.
Ночью время черпаешь из колодца,
до утра гремишь жестяным ведром.

И душа наполняется зыбкой грустью.
Всё застыло будто бы на века
в закоулках этого захолустья.
На цепи по-волчьи скулит тоска.

…колосится утро над бездорожьем.
На лугах – ершистая трын-трава.
Вот бы враз оторваться, сдирая кожу! –
Отболев, отникнуть, но – черта с два! –
Как ни бейся – хлёсткая пуповина
неизменно тянет тебя назад.

…у хозяйки – брага (к сороковинам).
На столе – портрет (утонувший брат).
На цветастом блюдце – свечной огарок.
Кислый квас – во фляге. В печи – блины.
На плакате выцветшем – Че Гевара,
и ковёр с оленями – в полстены.

Даже то, к чему ты едва причастен,
прикипает к памяти навсегда.
В сенокос – царапины на запястьях,
да жара без продыху – ерунда.
От того, что было сплошной рутиной –
горячо и больно, по телу – дрожь…

тишина колышется паутиной –
даже выдохнуть страшно:
а вдруг порвёшь?

2014


Заозерная да заречная...

Заозерная да заречная,
заглубинная синева.
Утро. Облако подвенечное,
да оборваны рукава.

Кто-то пьяненький у околицы
в драных валенках без галош…
По щекам тебе – исто молишься!
По губам – хорошо поешь!

– А не пелось бы – так не выжили б.
Пьем на выселках день-деньской.
Сохнет сердце лимоном выжатым,
а до неба – подать рукой...

Сколько видано, да не познано.
Сколько сделано, да не так.
Сколько выпито в дни морозные.
Сколько прожито кое-как...

Жить бы набело, чтоб без горести,
в даль осеннюю уходя,
вспомнить: «Вроде бы, все по совести», –
и пропасть в пелене дождя.

Небо. Облако подвенечное
наспех штопает высота.
Заозерная да заречная,
зазеркальная чистота...

1995


Незнакомая Родина

Два вопроса: «Что делать?» и «Кто виноват?»,
как седые просёлки, навеки схлестнулись.
В Ярославле над Волгой ярится закат.
Тлеет Тула витринами пряничных улиц.

А в вагоне – туман опрометчивых слов.
Да и сам ты доверчив, наивен и жалок,
обнаживший всю душу до самых основ,
точно Питер – изнанку своих коммуналок.

…за спиною – перрон. Переступишь порог –
и на пир с «корабля», но расходятся гости.
…а рассвет с огоньком, и с горчинкой дымок,
и дрова – на дворе, и трава – на погосте.

Оживает душа, обращённая в слух.
Акварельные зори свежи и прозрачны,
но умолк предпоследний нетрезвый петух,
оцарапав околицу хрипом наждачным.

Вот бы взять да попробовать жить-не тужить,
чтоб душа – нараспашку!.. Похмельно-непьющий,
понимаешь, что… – к лешему вся эта жизнь! –
Что за чушь, что дорогу осилит идущий?

Кто соврал, что идущему ноша легка? –
Добрести бы до дома неровной походкой…
(Как известно, Россия – в глазах чужака –
пресловутый медведь, балалайка и водка).

Незнакомая Родина… Всё занесло –
заметелило пеплом неверного слова.
…а в плацкартном вагоне тепло и светло.
И подросток-«ботаник» читает Толстого…

2014


Дорожное

…а за окном – берёзово. Шпалы – чересполосицей.
Небо играет красками щедро и нараспев.
Сумерки гонят с пастбища рыжее стадо осени.
Даль убегает в прошлое, выдохнуть не успев.

Только прикосновение, только намёк – не более…
Тянется-канителится времени волокно,
зыбится послесловием чеховской меланхолии…
Жёлтый зрачок прожектора высветил полотно.

Беглый этюд – плацкартное: рыжий трёхлетка с яблоком.
Ложка по подстаканнику бряцает бубенцом.
На незнакомой станции суетно, как на ярмарке.
Пахнет капустой квашеной, бочечным огурцом.

Можно дышать, как дышится… или парить, как движется.
Можно сказать, как выдохнуть – шелестом-ветерком.
Только вот слово «Родина», в общем-то, слишком книжное…
лучше бы – полушёпотом, тающим сквозняком.

Бродят слова ненужные (вроде письма с оказией) –
то ли уже на подступе, то ли еще в пути …

– Вяленым рыбным Севером, спелой арбузной Азией,
мокрым хохлатым Питером
встреть меня, приюти...
и посмотри доверчиво… и обними по-дружески…
пусть себе паутинится медленной речи вязь.
Будь ты слегка подвыпившей, луковой и простуженной…
Знаешь, и пуповинная недолговечна связь.

Вижу – на шею времени кольца легли годичные.
Вижу, как из дорожного старого рюкзака
волком глядит предательство паспорта заграничного
с ужасом обреченности вечного чужака.

2014


На первую страницу Верх

Copyright © 2015   ЭРФОЛЬГ-АСТ
 e-mailinfo@erfolg.ru