Наш Конкурс

Лариса Подистова родилась в 1967 г. в Алма-Ате. Детство провела в Якутии. В 1989 г. окончила Новосибирский гос. университет по специальности «филология». В настоящее время живет в Новосибирске. Пишет стихи и прозу. Публиковалась в журналах «Новосибирск», «Замысел» (Новосибирск), «Поэзия», «Сетевая поэзия» (Москва), «Невский альманах», «Полдень, XXI век» (Санкт-Петербург), «Чайка» (Бостон), «Уральский следопыт» (Екатеринбург), и др. В 2001 г. выпустила сборник стихов «Критские сны» (совместно с поэтом Константином Андреевым). Лауреат конкурса имени Игоря Царёва «Пятая стихия» в 2014 г.

ЛАРИСА  ПОДИСТОВА

ВРЕМЯ БЕССОННИЦ

* * *

Я чувствую вращение Земли
Тяжёлый ход, дыханье перемены
Холодное. Как будто кровь из вены,
Закат дымится в уличной пыли.

Я чувствую вращенье. От него
Накатывает тошный, жаркий морок:
Ещё недавно – двадцать, завтра – сорок.
А за душой, как прежде – ничего.

Я чувствую вращенье, как врага,
Что заговор плетёт неторопливо, –
Когда любви приливы и отливы
Моей души глодают берега,

Когда приносит день очередной
Смертей и боли сноп в амбар столетий,
Когда в больницах умирают дети,
А города стираются войной.

И впору о забвении просить,
Простом и мирном, будто луг зелёный...
Но всюду проникает отдалённый,
Бездушный скрип невидимой оси:

Мне бегство от предчувствий по траве
Во сне – и то не удалось ни разу.
Да, Галилей, она кругла, зараза!
И вертится, и вертится, и ве…


* * *

Светотени тревожный, волшебный круг.
В кадре заперты люди, мосты, дома,
Выраженья лиц, и движенья рук,
И гряды отдаленных горных громад.
За границами кадра шумит прибой,
Океан из мгновений, чья-то жизнь.
В ней песчинкой теряется кадр любой,
Раскидает, закружит – гляди держись!
За её очертаньями, не видны,
Пролетели сто лет, чуть всмотрись – и вот
В этом веке – две мировых войны,
Укрощение атома, звёздный взлёт...
За его пределами, не видна,
Искажаема дымкою миражей,
Длится лента истории – времена,
Для живущих мифические уже...
Я смотрю в объектив и прошу: «Живи!»
В этот миг ты так молод и так красив.
Не удастся ни памяти, ни любви
Удержать твой облик, не исказив.
Но черты наши ясно рисует свет,
И помощник его в этом деле – тень.
За границами кадра бессмертья нет,
Но в границах без устали длится день.


* * *

От привкуса любви еще не сводит скулы.
Любовь еще – страна, сиянье, благодать.
Уже рассвет глядит сквозь ветреное дуло
Замерзшего окна, но солнца не видать.
Сосед включает рок, стена дрожит и гнется:
Нам вдалбливают вновь, что все – тоска и бред.
В снегах застыл январь. У зимнего колодца
Ни кружки, ни ведра, чтобы напиться, нет.
Сквозь седину ветвей – серебряные пули –
Цепочка звезд блестит в разрыве снежных туч.
И воздуха разлук еще мы не вдохнули,
А притяженья пыл, как юный бог, могуч.
Размытою строкой белеет дым над крышей,
Промчался снежный вихрь и сгинул вдалеке…
И не успеть прочесть, о чем и кто нам пишет
Невидимой рукой на чуждом языке.


* * *

Солнечным обрызганная блеском,
Тонкого прозрачнее стекла –
Синева апрельская над лесом
В изморози перистой легла.
Помнишь, как невыносимой былью
В утренней угадывалось мгле –
Снежные сияющие крылья
Сложены и дремлют на земле?
Что за горе – гибельная доля,
Если словом выразить нельзя,
Как черно на белом-белом поле
Первые проталины сквозят, –
Чтоб по сердцу резанула фраза
Острой жутью, как сама зима!..
Да не хватит ни людского глаза,
Ни людского скудного ума.
Птичий хор высвистывает рьяно
В роще, что по грудь еще в снегах:
Вот весна придет бродяжкой пьяной
На нетвердых, пляшущих ногах;
По сугробам царственно высоким
Вспыхнут чёрным влажные следы,
И хмельные затрезвонят соки
В деревах, и грянет гам воды…
Вот когда взахлеб писать стихи бы!
Песнь природы варварски проста.
Но исчезнет чистая стихия
Снежного просторного листа.
Шире, больше черная прореха
Раздается, слякотью дыша...
Бейся глуше, сердце-неумеха!
Горше плачь, бескрылая душа!


* * *

Это лето течет куда-то,
Как сквозь пальцы песок. Июль.
Пахнет хвоей, грибами, мятой,
Пьяной ягодой на краю…
Это море и небо это,
Пряди ветра в густой листве
Замирают чеканкой света
На чувствительной плёнке век.
И в груди ощутимо ноет:
Словно в зале, где шло кино, –
В сером ливне и ярком зное
Задержаться нам не дано…
Жизнь, которую лето дарит,
Проходя, оставляет след:
Новый гриф на твоей гитаре,
Жар вишнёвый в стеклянной таре,
Фотоснимки, где нас не старит
Роковое теченье лет.


Тень

Мне нравится следить за тенью на стене,
Она – почти как я, и всё-таки другая.
Ей логика скучна. Меня порою в ней
Свобода от любых условностей пугает.

Покорная раба слепых движений тела,
На первый взгляд, – она бунтует то и дело:
То медлит, то сама диктует жест руки...
И наше тело ей завидует недаром,
Когда мы видим, как на штукатурке старой
Её наклон и взмах стремительно легки.

Мне кажется, что я забыла путь домой.
Гляжу по сторонам и ощущаю снова:
Весь этот мир – не мой, и этот дом – не мой,
А мне всего лишь тень осталась от былого.

Что знает человек о тайных судьбах тени?
Для нас она – фантом, огарок неврастений,
Немой паяц, флажок обманчивой игры...
Но в смутности её мне чудится паренье –
Как будто бы Творец не завершил творенье,
Как будто бы не все подарены дары.

Мне страшно: надо мной в звенящей тишине
Слова, в которых Дух Любви поёт и дышит
Не сказаны пока. Их просто нет во мне.
Пишу и правлю – без благословенья свыше...

Но тени силуэт крылат, прозрачен, тонок.
И каждый раз, как я кладу перо со стоном,
Он бьётся в потолок и тянет за собой –
Подальше от земли, где тлеет еле-еле
Усталая душа в таком тяжёлом теле –
Туда, где есть простор и ветер голубой!


* * *

Время обессмысливает жизни.
Прошлое затягивает мгла.
Редко солнце позолотой брызнет
На былые судьбы и дела.
Ничего не строится навеки
На земле. Но снятся мне порой
Залы вековой библиотеки
И томов необозримый строй.
Воздух пахнет странно, горьковато,
Стеллажи врезаются в зенит.
Тишина стерильна, словно вата,
И в ушах настойчиво звенит.
Ни шагов, ни голоса живого,
Только слабый ветер на лице...
Может быть, в начале было Слово,
Но грядёт безмолвие – в конце.
Радости, печали и заботы
Всех, кто был, столетия подряд
Под тяжёлой крышкой переплёта
Книги в изобилии хранят.
Жутко думать, сколько в этих строках
Тайн, давно потерянных во мгле,
Горьких и возвышенных уроков
Для ещё живущих на земле!
Обводя пустые залы взглядом,
Понимаешь: близится тот час,
Когда наши книги встанут рядом,
Чтобы тоже рассказать о нас.
Будут ли внимательные дети,
Разбираться, где и чья вина?
И вообще, прочтёт ли кто-то эти,
Некогда живые, письмена?


Другие

Жизнь, текущая рядом,
Порой так волнующе пряна –
В ней азарт недомолвки
И прелесть с намеком изъяна.
Запах чуждого горя
И отблеск чужого успеха
Пробуждают в душе
Иллюзорное, странное эхо.
Незашторенных окон
Экраны вечерние ярки.
В письмах, порванных кем-то,
Страстей дотлевают огарки.
Аромат незнакомых духов,
Иностранное слово,
Мельком виденный облик
Тревожат нас снова и снова.
В чей-то двор, или дом,
Или город, где улицы гулки,
Возвращает нас память.
Так смутны ее закоулки,
Что легко заблудиться.
И судеб чужих атрибуты
Поселяются там – в тупиках
И изгибах, – как будто
Вырастая из темной пра-были
Младенчества: лица,
Отголоски мелодий…
И жизнь расширяет границы.


* * *

это правда Рахиль
кровь и гарь у тебя в дому
это горе огромно
его не вместить уму
ты была чернокоса
а стала совсем седой
и соленые капли не схожи
с морской водой
привыкай к этой мысли
на свете всегда война
беззаботность вина
и неведение вина
где Рахиль твои дети
ответь подбери слова
и реши для чего
ты сама до сих пор жива
так хрипи же и сетуй
о стены себя круша
ты теперь понимаешь
как может саднить душа
как отчаянье слепит
и взгляд застилает мгла
всё что знать непосильно
ты разом узнать смогла
что надежды людские
и счастье людское пыль
что детей у тебя
больше нет на земле Рахиль
твое солнце навек
поглотила глухая тьма…
для чего Ему это
спроси у Него сама


* * *

Снова в мечты одеться,
Будто в цветные сны.
Детство – всего лишь бегство
В край тишины.
И просочиться между
Взрослых тревог и бед.
Радужные одежды.
Ласковый свет.
Жёстко, тернисто, топко...
Ниткой в траве бежит
Детство – родная тропка
В мире чужих.
В плавном движенье танца
Встретимся на мосту
С детством, чтоб вновь расстаться –
Дети растут.
Щёки шершаво лижет
Ветер иных дорог,
Просится к телу ближе:
Видно, продрог.
Спрятаться, видно, хочет –
К вязаным льнёт вещам...
Скоро шестнадцать дочке.
Детство, прощай!


* * *

Будет время бессонниц,
Когда заполощет весна
Нежно-розовый сумрак
В канавах оттаявших улиц.
Будет время бессонниц,
Когда, без причины нахмурясь,
Грянет грузное небо
Грозой по карнизу окна…
Дождь заплачет безудержно,
Как с непривычки: не в счёт
Погребальная осень,
Где зябко уныние льётся.
Дрогнут звёздные блики
На водах ночного колодца –
Опрокинется бездна,
И вечность, шепча, потечет…
Зачерпнём в вышине
Серебристой, искристой воды,
Под небесные дужки
Проденем концы коромысла…
Будет время бессонниц
И поисков высшего смысла –
И размякнут снега,
И рассыплются мёртвые льды.


* * *

Листая фотоальбом в надежде
О чьей-то судьбе получить отчёт,
Помни, что жизнь не на снимках – между
Ними, невидимая, течёт.
Совсем иначе смотреться будут
События, лица, годам назло
Вдруг проступив сквозь теченье будней,
Как через дымчатое стекло.
Курорты, праздники, уикенды,
Герой на каком-нибудь рубеже...
Это не жизнь, а о ней легенда,
Сложенная при жизни уже.
Может, реальность была не хуже,
Но вымысла ярче сверкает нить...
Видно, фотограф затем и нужен,
Чтоб раскадрованный миф творить.


* * *

Осень жизни – разноцветный терем.
В нём тепло и всё давно всерьёз.
Чуть щемящи детские потери,
Жаль забытых юношеских грёз.
Не боимся ни дождя, ни зноя,
Не страшно паденье из гнезда.
По ночам над маковкой резною
Дремлет в небе яркая звезда.
Часовых мы у ворот не ставим –
Мир внутри уже не так раним.
Но с закатом запираем ставни,
И амбары полными храним.


Только слова

Там, где от горя еле жива,
Или восторга миг разноцветен,
Кто-то увидит только слова –
Ряд безразличных чёрных отметин.
Там, где казалось, душу влекут
Жёстко в горнило мистик и магий,
Кто-то увидит только строку
На омертвелой коже бумаги.
Где распалялось сердце игрой,
Пел и качался свод тёмно-синий,
Кто-то увидит буквенный строй –
Соединенье ломаных линий.
Так неизбежна и ненова
Доля поэта – путь иноверца!
Кто-то увидит только слова…
Кто-то – заглянет
                             в самое сердце.