ВСПЫШКИ  ВОСПОМИНАНИЙ

Меня обнимают косматые звезды, 
И пляску вершу я в честь Аполлона.
А. Немировский  

     Имя Александра Иосифовича Немировского (1919 — 2007) сегодня не нуждается в представлении. Доктор исторических наук, профессор, основоположник этрускологии, основатель кафедры Истории Древнего Мира и древних языков Воронежского университета, автор множества исторических романов и научных исследований, ветеран Великой Отечественной войны. Но немногим, к сожалению, Александр Немировский известен как прекрасный поэт и переводчик, внесший свой весомый вклад в литературу. Сегодня мы вспоминаем об Александре Иосифовиче и читаем его стихи.

Александр Немировский. (Фотография из архива   А. И. Немировского.)

     Вечер памяти А. И. Немировского, прошедший 11 мая 2007 года, собрал под крышей Литературного музея, что в Трубниковском переулке, самых разных людей, чьи жизненные пути были озарены светом этой многогранной личности. «Вспышки» — так называется один из разделов посмертного сборника поэта; многие из выступавших на вечере обращались к этим стихам, делясь бесценными воспоминаниями, выхватывая из прошлого, из некой общей памяти, яркие картины встреч с замечательным человеком. Художник Александр Жданов, оформитель книг Немировского, часто спрашивал Александра Иосифовича: «Кто вы — историк, писатель, переводчик, философ?», на что тот неизменно отвечал: «Я — поэт».
     Среди учеников Немировского — известный писатель Владимир Шаров; среди коллег — доктор исторических наук Виктория Ивановна Уколова, соавтор книги «Свет Звезд, или Последний русский розенкрейцер» о трагической судьбе Бориса Зубакина, поэта, мыслителя и магистра Тайного общества. О нем Немировский напишет:

Для душ, для двух магический есть круг,
И кто не в нем, должно быть, лишний, третий.
И никогда, загадочный мой друг,
Я на земном пути тебя не встретил.

     Кстати, сборник стихов «Зазимье», к выходу которого был приурочен вечер, посвящён Виктории Уколовой.
     Родовое древо Немировских — это предмет отдельного разговора.
     Первая жена Александра Иосифовича, Сима Натановна приходилась племянницей знаменитому скрипачу Яше Хейфицу, поиски архивов которого привели архитектора Альбину Старкову в гостеприимный дом поэта. С особой теплотой рассказывала Альбина о незабываемых счастливых днях, проведенных у Немировского. Каждый из выступавших стремился привнести в общую атмосферу вечера частицу уюта, тепла и того невыразимого, к чему он был причастен… Свет далеких созвездий наполняет необъяснимым возвышенным торжеством сущность человека, готового прикоснуться к тайне… Все выступавшие отметили некую мистически предначертанную «случайность», последовательно связавшую их жизни с жизнью Александра Немировского. Может быть, не каждому случилось увидеть в этом некий Знак, но, как мне показалось, всем в тот вечер посчастливилось вновь открыть для себя и углубить понимание уникальности возможной в жизни встречи с Поэтом и его стихами как воистину с космическим явлением.
     Открытые глаза, искрящиеся вдохновением, смотрят на нас с фотографии у рояля — ощущение присутствия не покидает ни на минуту… Чуть глуховатый голос, живой голос Немировского, как всегда особенно восторженно читающего стихи, с шипением старой фонограммы вырывается из репродуктора, наполняя зал густотой той самой Сопричастности… Участники вечера читают любимые стихи Немировского… Конечно, каждый видит стихотворения Александра Иосифовича по-своему, и делится своим личным восприятием.
     Владимир Шевченко, филолог-фольклорист, издатель и редактор книг А. И. Немировского, стоит на сцене, артистично выражая чувства и настроения стихов поэта на военную тему.
     Герман Гецевич, много писавший о Немировском и ведущий вечер, читает переводы из Гессе, Рильке и Сефериса.
     Хочется воскликнуть: «Неужели все это — труд Немировского?..»
     Печать неизмеримого Таланта лежит на всем, к чему прикасалось его перо. И сейчас, после смерти Александра Иосифовича, обращаясь к оставленному им богатейшему наследию, вспоминая его в стихах и прозе, мы укрепляем незримое единство, бесконечную вереницу поколений, тянущуюся со времен этрусков до наших дней. Вихрь мыслей и переживаний, возносит нас к вершине понимания. Пронзительно звучит рояль пианиста-импровизатора Виктора Аграновича, который исполнил две песни на стихи Немировского. Звонко пропела гитара Михаила Гантмана. Звучит «Бригантина». Изящно замыкается круг. Ведь в начале вечера прозвучал романс «Звезда» на стихи Павла Когана, с которым Александр Немировский учился в Литературном институте до войны.

Признают ли меня поэтом,
И круг – какой определят?
Ближайшим будет кто соседом?
Там – треугольник иль квадрат?

Антон ГРУЗДЕВ, Москва, 2007 год

Фотографии из архива   А. И. Немировского.

АЛЕКСАНДР  НЕМИРОВСКИЙ
(Из сб. «Зазимье»)

БОРИСУ ЗУБАКИНУ

Для душ, для двух магический есть круг,
И кто не в нём, должно быть, лишний,
                                                                 третий.
И никогда, загадочный мой друг,
Я на земном пути тебя не встретил.

Мы вписаны в молекулы модель,
И вместе с ней могли бы мы вращаться,
Но русской революции метель
Взорвала наше атомное братство.

Средь миллионов пущен ты в расход,
Я ж сохранен для песенного слова,
Чтобы мечты оборванной полет
Торжествовал над пулею свинцовой.

1993

* * *

Скажи, зачем опять неудержимо
Меня влечет во мглу моих начал?
Каких я слов не досказал любимым
И сколько раз из страха промолчал?

И сколько дел, затеяв, не доделал,
И сколько лет пустых моих прошло?
Кому в своем порыве неумелом
Я ненароком обломал крыло?

Встает в разрывах все мое былое
В сплетениях ошибок и вины.
И, словно бы, срываю слой за слоем
Я старые обои со стены.

1998

* * *

Я писец фараоновой милостью
И поверенный всех его дел.
Я родился из свитка папируса
И над свитками я поседел.

Не был бит я на площади палками,
Не склонялся пред сильными ниц.
Я с богами священными знаками
Изъяснялся на стенах гробниц.

Вы навеки уйдете в беспамятство,
Разлетитесь, как пыль с пирамид, –
Мое имя в столетьях останется,
Сохранит его вечный гранит.

2001

ЛОМБАРД

На длинных полках вещи спят.
Затихли старческие вздохи.
Надежд всех кладбище – ломбард
И костюмерная эпохи.

Фрак словно в саван погружен,
На обшлаге белеет бирка,
Как будто вовсе и не он
Причастен к ликованью цирка.

Не помнит бархатный отрез
Прикосновенья балерины,
И гаснут запах, цвет и блеск
В могильной вони нафталина.

2002

МНЕМОЗИНА

Не мучайтесь! Отдайтесь памяти,
Ее спасительным волнам.
Она покажет вам, куда идти
И с кем идти по временам.

Где по горам, а где низиною,
Беспамятства отбросив груз,
Последуйте за Мнемозиною
В страну рожденных ею муз.

2003

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Описав на небе параболу
И не видя достойных мест,
Наше солнце курочкой-рябою
Опускается на насест.
И забылось оно дремотою.
До зари его взгляд потух
Не тревожь свою душу заботою.
Ведь еще не запел петух.

01.01.2005

* * *

Набело ли, милый, или начерно –
Нам с тобою быть назначено,
Здесь или в далекой стороне,
Всё равно – при солнце, при луне –
Без меня не сделаешь ты шага:
Ты моё перо, а я – бумага.

Февраль 2005 г.

* * *

Смиренный август – это время жатвы,
Лишённые запоров закрома,
И всё, что было стиснуто и сжато,
Отпущено на вольные корма.

И всё, что зрело, всё что наливалось,
Путь завершив, под нож готово лечь.
Ведь август – это жертвенная благость
И разумом не скованная речь.

2002- 2005

* * *

А.М.Жданову

В ударе Бог творил напропалую.
Из камня поднимались дерева.
И вылеплен был рот из поцелуев.
И мыслью воспарила голова.

Так родилось создание из глины.
И Божий дух ему навеки дан.
Не стал новорождённый исполином.
Стал Человеком с именем Адам.

18.09.05

* * *

Недавно дни все делались короче,
А с нынешнего дня они длинней,
А у кого-то возникает прочерк
На месте пережитых лет и дней.

Как будто всё, что было, им приснилось,
И не осталось больше ничего
От времени того, что провалилось
В необозримый короб лучевой.

06.01.06

* * *

В том времени, уже далеком,
В стихотворении одном,
Написанном великим Блоком,
Был летчик назван летуном.

Уходят имена и годы,
Но в судьбах перемены нет.
Летун отправлен на свободу,
Отпущен вечности поэт.

08.02.06

* * *

Она естественно легка,
Не терпит грима,
Как интонация стиха
неповторима.
И от моих удач и бед
Неотделима.
Так написал бы я портрет
своей любимой.

29.06.06

ПОЭЗИЯ

Колдовское это занятие.
Не берись за него, коль не дюж.
То словесный ливень зарядит,
То наступит полнейшая сушь.

И душа твоя вечно на взводе,
И в разладе ты часто с судьбой.
Не поэзией ты верховодишь,
А она управляет тобой.

06.07.06

* * *

Никто покуда не рискнул
В квадратную засунуть раму,
Точнее, в схему Гипподама
Неповторимую Москву.
Она, как дерево растет,
Всё время кольца расширяя.
Она не умозрений плод.
Она единственно живая.

10.12.06

* * *

Уверен я, что в памяти есть складки,
и, если б удалось их развернуть,
воспоминаний сколько сладких
могло б украсить каждый путь?
Потерянных бы сколько нитей,
полузабытых сколько лиц
и удивительных открытий
вошло бы вместо небылиц?
А если вдруг среди мельканья
возникнет истинный тот день,
который вступит в пререканье
с нетвердой памятью людей,
и с помощью своих наитий
откроет мне он смысл событий?

9.01.07

* * *

Я вспышкой ухожу последней.
Вещей в дорогу не дают,
И башмаки уже не жмут,
Как мыши, разбежались сплетни,
И нечего им делать тут.

28.01.07

СТИХИ

Над головой моей витая,
Они за мной шагают вслед,
Всё время доказать пытаясь,
Что я их автор и поэт.

Они давно мне надоели.
Прекрасен мир без их прикрас.
Несет меня к заветной цели
Автомобиль, а не Пегас.

03.02.07

 

ПЕРЕВОДЫ

ИЗ ЙОРГОСА СЕФЕРИСА

ОТКАЗ

Блестели любви берега
Голубкою белокрылой.
Истома нас в полдень сморила,
Вода ж оказалась горька.

Прибрежный принял песок,
Как след, короткое имя,
Но ветер подул и вымел.
Тебя удержать я не смог.

Друг к другу нас сердце вело.
Но страсть и порывы – все зыбко.
Мы приняли данность – ошибка:
И в мире давно не бело.


ТЕАТРАЛЫ
(Ближний Восток)

Ордою актерской по миру блуждаем.
Мы ставим подмостки и их разбираем,
И беспрестанно среди дорог
Нас, театралов, преследует рок.

И в кучу сметает служителей муз он,
И бешеным ветром разносит, как мусор.
Неразличимы актер и суфлер,
Рабочие сцены, антрепренер.

Тела, одеяния, фижмы и мушки,
Косметика, чувства и побрякушки,
Котурны и маски, обломки кулис,
Закатное солнце и вызов на «бис».

И все исковеркано, все вперемешку,
(Куда ты и кто ты? С ответом не мешкай).
И полосы нервов обнажены.
Не зеброй ли в Африке мы рождены?

Мы вечно под зноем, нагие в пустыне
(И сколько нам лет? Кто в могилу нас кинет?)
И кто на звенящую лиру струной
Всех нас натянул? И чьею виной

Сердца превратились в губки морские,
Что беды в себя вбирают людские?
Тетрарх и разбойник, слезы и желчь,
И только впиваться, и только бы жечь.
 

ИЗ ГЕРМАНА ГЕССЕ

СОН О МАТЕРИ

Лёжа у реки широкой,
Я слежу за облаками,
Выбираю путь-дорогу
В край мечты недостижимой
И любви – к ушедшей маме.

И выходит, как бывало
В детстве, мать ко мне навстречу,
И склоняюсь я устало,
Лбом груди её касаясь, –
Руки мне кладёт на плечи.
А спросить она ведь может
О делах моих недавних,
Что стыдом мне душу гложут,
Весело она смеётся,
Молча радуясь свиданью.


ТЕМНЕЙШИЕ МГНОВЕНИЯ

Темнейшие. Нет с ними в мире света.
К любому утешенью путь отрезан.
Нет никакой надежды впереди.
И вырвана загадка наших песен
Кровавыми корнями из груди.
Но только в эти страшные мгновенья
Доступно нам в глубины погруженье,
И только в них рождается из света
Прозрение мыслителя, поэта.

 

Тексты стихов любезно предоставлены вдовой поэта, Ларисой Павловной Григоренко.