Татьяна МАРТЮШЕВА

ШУМЕЛ НЕБЕСНЫЙ ЛЕС...
Выставка Германа Бикапо в Галерее М.Гельмана

На перфомансы мне “везет”. Как ни стараюсь я держаться от них подальше — профессиональные пути-дорожки так и норовят привести меня на очередное представление. Результат, как правило, один — уходишь домой с чувством острой жалости к непонятым основной зрительской массой (не исключая, впрочем, и меня) их самозабвенным авторам и исполнителям... Хотя подозреваю, что чаще всего ореол подобной “непонятости” — главная цель, ради которой все и затевается…

Но предубеждение — плохой спутник для журналиста, поэтому, переступая порог галереи Марата Гельмана, я решительно рассталась с подобными мыслями и уподобилась чистому листу. Ибо — убедила я себя (правда, с большим трудом), — настоящий перфоманс требует от зрителя внутреннего покоя и большого терпения.

В этот раз мне предстояло приобщиться к творчеству Германа Бикапо (Виноградова) — известного деятеля московской арт-сцены, родоначальника мистериального искусства, поэта, живописца, графика, создателя объектов, звуковых скульптур и видеофильмов, участника всевозможных художественных групп, основателя и куратора галереи “Грибонд”, члена Международной федерации художников...

Представляя свой новый проект — выставку под названием “Отходы шаманства”, Герман Бикапо-Виноградов заявил так: “О, Бикапо! Это звуки небесного леса, это путь к свободе творческого выражения через бикапонию — ритуал, сочетающий свет, звуки, огонь, воду. Утраченная первочеловеческая сущность проступает вновь при неистовых звуках сотен бикапо и дзоингов. Я — художник-мистагог, отправляющий мистерию. Сочетая стихии и неистовствуя, через безумие проницаю небо и слушаю музыку небесного леса”.

В последующие два часа эту свою декларацию художник наглядно иллюстрировал весьма причудливым действом. Тут действительно присутствовали все стихии — воды и огня, земли и воздуха. Налицо были все атрибуты шаманства — костюмы и предметы, песни и танцы и, конечно, заклинания... Их произносила самая настоящая тувинская шаманка! Звучали некие таинственные тексты на языках мира, в том числе и на моем родном, русском (понятнее, правда, от этого ничуть не ставшие).

Во дворе галереи горел костер. Было достаточно первобытно — крепко пахло потом, в дымовой завесе колебались человеческие фигуры, и стоявший по соседству молодой человек небрежно бросил через мою голову яблочный огрызок... И все же иллюзия не закрепилась: окружившая костер публика в основном скучала — настоящего, первобытного сопереживания не случилось.

Над замоскворецким двориком сгущались сумерки. До конца тысячелетия оставалось немногим больше трех месяцев...

Я уже повернулась на каблуках, чтобы уйти, но не ушла. Настоящим был энтузиазм Виноградова — он трубил в раковину, ходил по углям, обливался ледяной водой и прислонял чистые холсты к куче пепла. Понес их в зал.

Я замерзла и одной из первых вернулась в галерею. К моему удивлению, “пепельные” картины оказались хороши, особенно одна — настоящий полярный пейзаж...

Огненная стихия бушевала теперь в небольшом зале. Нет, это был не пожар — бушевала она скромно, в металлических сетках. В общем, под контролем. И череп раскачивался на ржавом крюке над водяным зеркалом огромной чаши...

Потом еще была музыка, и публика доедала ритуальный виноград.

...Наверное, на некоторых перфомансах все же стоит иногда бывать — в конце концов, все непонятное может объяснить сам автор. С этой мыслью я шагнула к Герману Виноградову, чтобы задать ему несколько вопросов...

— Выставку я назвал так потому, что на ней представлены результаты моей жизнедеятельности. Ну как у яблони — яблоки, у животных — дерьмо, у настоящих шаманов — выздоравливающие больные... А у меня, художника, — отходами моего шаманства являются те произведения, которые здесь представлены. Причем, термин этот принадлежит не мне, а моей соседке по подъезду, жене кагэбешника, которая десять лет назад написала “телегу” в милицию: “Насаждая инопланетное сознание, отходами своего шаманства он завалил лифтовую шахту с первого по седьмой этаж”. Хотя я живу на четвертом — ха-ха! Но я очень ей благодарен за такую формулировку — она показалась мне настолько удачной, что я так и назвал свою выставку.

— Подьема жизненных сил! Переживания стихий — например, стихии огня — ее было больше всего...

— А что делать? Никто не берется раздвигать эти рамки. Но вот ко мне домой по воскресеньям приходят самые разные люди — от участкового милиционера до Аллы Пугачевой.

— Я занимаюсь этим лет десять — и даже больше. Я даю стихии проявить себя. Но организованной стихии! Кстати, зимние картины — совсем другие.

— Я человек, живущий в городе, и поэтому даже мусор городской хочу наделять своим духом. Каждая композиция несет в себе определенную вибрацию.

— Природное начало (не животное, а живое!) в человеке неистребимо. Первобытность — это то, что заложено в человеке изначально.

— Он ни хороший и ни плохой. Взаимосвязь с природой была гармоничной, потом это состояние изменилось — и человек стал страдать.

— Человек должен пребывать в целостности, и негативный опыт бывает чаще полезнее, чем позитивный. Для человека, способного делать выводы и вообще развиваться, важно и то, и другое.

— Воодушевления. Это пик моей жизни. Ко мне слетаются все мои небесные покровители и собираются земные друзья.

На сим мы с Германом Виноградовым и раскланялись. На прощанье он пригласил меня (и, конечно, всех читателей “Эрфольга”) уже не на перфоманс, а на свой музыкальный вечер, где будет, по его словам, “гитарная, очень спокойная, музыка”. 8 октября, в 18 часов, в Галерее Гельмана.

Адрес Галереи: М.Полянка,7/7, стр. 5.