|
Графика – мой язык
Я устанавливаю порядок. Вот закон. Этим я
руководствовался еще недавно. Переводы книги КОГЕЛЕТ
(Экклезиаст) перевернули мои представления о законе и
порядке вещей.
Царь Соломон утверждает, что «все тайное станет явным».
Но всему свое время и свой срок. И по мере чтения
текста Книги возникает своя логика и своя последовательность
построения основ жизни. По-моему, Книга КОГЕЛЕТ написана
сегодня, и в этом смысле для меня нет времени. Есть только
пространство текста.
Мой графический язык, вероятно, имеет в своих истоках
движение древнего шрифта, скрепившего слово, которое было
в Начале.
Слово как звук духовности.
Звук, который рождает на листе особый ритм и акценты,
сгустки и просветы линий и точек, которые иногда
приближаются к процессу создания-разрушения.
Слово есть свет духовности.
Черный и белый, холодный и жаркий. Черно-белая графика
способна передать силу света, тональность и вибрацию, его
настроение и окраску.
Музыка и свет для меня — движущие силы графики.
Я не делаю иллюстраций. Все, что я делаю — это
свободная ассоциативная графика.
КОГЕЛЕТ дал мне возможность освободиться от прошлых
образов. Строки КОГЕЛЕТа рождают новые смыслы и новые образы
— «мантия света», «дорога зеркал», «силуэты души». КОГЕЛЕТ —
путь к свободе!
Вот так же, как лев, будь же свободен и ты!
Графика позволяет прожить много жизней. Ведь каждый
день в сознании рождаются и умирают образы, отдельные из них
остаются на листах. Бег и паузы жизни — это тоже графика.
Когда после цикла листов возникает ощущение прожитой жизни —
значит, что-то удалось.
Именно свобода является главным камертоном графического
листа.
И если на листе нет меня, а есть музыка и свет — я
свободен! Весна-осень 1992 года
Александр Заполянский
Голос Когда-то я звал тебя. Но ты не шел. Теперь я сам пришел
к тебе.
Мне есть, что сказать. Я знаю, ты слышишь меня. Ты
даешь мне мою возможность случая.
Я – Случай. Сомнительный случай, пока я жив. Но для
тебя я умер, еще при рождении, и до рождения я лежал мертвым
в твоих объятиях. Я вырвался из них, я рвался, ты не мог не
чувствовать этого.
Я не ждал признания. Я не видел смысла. Смысл мне
открылся в вечном.
Смысл божества, отголоска одинокой Вселенной,
блуждающей, откликнувшейся мне.
Да, это была она. Ей единственной я посвятил короткие
ночи, но их было так мало. Все остальное время я проспал. Я
думал, что коплю силы. Я думал, что уберегу душу от
призраков. Но и эти быстрые, рваные ночи сплетаются
в сплошную полосу, на которой пером я могу процарапать – я
живу. Вопреки несвободе, когда я прикован к дневному свету.
Я верую, мне не нужен этот, я прикасаюсь к другому,
телесному свету, я черпаю силы в нем. Но что есть телесный
свет — лишь блики от мерцающей Вселенной, которую я долго
искал в душе. Но Дух мой был покоен. Он и сейчас еще где-то
на подходе, он знает, что душа моя не беспечна, и я уже не
так предан телу, но все же, Дух мой, тебя призываю я
в свидетели этой ночи. В ней открылся иной свет пустого
луча, он пронзает меня, за ним я вижу мои глаза,
встречающиеся с твоими глазами, мой Дух. Сегодня возможна
эта встреча.
Оболочка уже не оберегает меня.
Я открыт, я свободен.
Я пришел к Тебе, я остаюсь.
Август 1989 года
Александр Заполянский |
